Мэрибет заехала на длинную подъездную грунтовую дорогу. Ветер усиливался. Он задул резкими порывами и бросил на лобовое стекло горсть тяжелых дождевых капель. Они отбили яростную дробь, и Джуд стал ждать продолжения, но его не последовало.
Дом стоял на вершине полого холма. Джуд не был здесь более трех десятков лет и вплоть до этого момента не осознавал, как сильно его загородный особняк в Нью-Йорке похож на дом его детства. Сначала ему почудилось, будто он совершил прыжок в будущее на десять лет и оказался перед своим нью-йоркским домом – теперь запущенным и пустующим, оставленным медленно умирать в одиночестве. Огромное старое здание было серого мышиного цвета, крытое черным гонтом. Куски кровли кое-где завернуло ветром, а где-то и вовсе унесло. Когда они подъехали совсем близко, Джуд увидел, как очередной порыв подхватил черный квадратный лист, оторвал от крыши и понес в небо.
С одной стороны дома стоял покосившийся курятник. Его сетчатая дверь распахнулась на ветру и с громким стуком – как выстрел – захлопнулась. В окне первого этажа было выбито стекло, на его месте трепетал полупрозрачный пластик.
Грунтовка, ведущая к дому, заканчивалась петлей. Мэрибет описала круг, и «мустанг» остановился, направив фары в ту сторону, откуда приехал. Мэрибет и Джуд еще смотрели на дорогу, когда там появился грузовик Крэддока.
– О господи, – произнесла Мэрибет.
Она выскочила из «мустанга» и пошла вокруг машины к дверце Джуда.
Светлый грузовик притормозил у подножия склона, потом покатился вверх, к дому. Мэрибет распахнула дверцу, и Джуд чуть не выпал из автомобиля. Она потянула его за руку.
– Вставай. Пойдем в дом.
– Ангус… – пробормотал он, оглядываясь на собаку. Голова Ангуса лежала на передних лапах. Пес устало смотрел на Джуда покрасневшими влажными глазами.
– Он умер.
– Нет, – не поверил Джуд. Она ошибалась. – Как ты, малыш?
Ангус не отводил от него скорбного взгляда и не двигался. В салон ворвался ветер, завертел и сбросил с сиденья пустой бумажный стаканчик, взъерошил Ангуса против шерсти. Пес не возражал.
Казалось абсолютно невозможным, чтобы Ангус вот так тихо умер, без предупреждения и без шума. Несколько минут назад он был жив, Джуд знал это. Он стоял в грязи рядом с «мустангом», уверенный, что если подождать еще немного, то Ангус шевельнется, вытянет лапы и поднимет голову. Но Джуда куда-то тянула Мэрибет. У него не осталось сил сопротивляться, и пришлось идти за ней, чтобы не упасть.
За несколько шагов до крыльца Джуд рухнул на колени. Он не знал почему. Одну руку он закинул на плечи Мэрибет, другой обхватил ее за талию, и она со стоном, стиснув зубы, подняла его на ноги. Тем временем к дому подъехал пикап призрака. Джуд слышал, как за спиной шуршат по гравию шины.
– Привет, парень! – окликнул его Крэддок через опущенное водительское окошко.
У двери в дом Джуд и Мэрибет остановились и оглянулись назад.
Грузовичок стоял возле «мустанга», двигатель тихо урчал на холостом ходу. За рулем сидел Крэддок – как всегда, в своем тесном черном костюме с серебряными пуговицами, высунув левую руку в окно. Лицо его скрывали сгущающиеся сумерки.
– Это твой дом? – спросил Крэддок и рассмеялся. – И как только ты решился уехать отсюда? – Снова ядовитый смех.
Из руки мертвеца, высунутой в окно, выпал полумесяц. Он повис на поблескивающей цепочке, медленно раскачиваясь.
– Ты перережешь ей глотку. И она будет рада – рада, что все закончится. Не стоило тебе связываться с молоденькими девочками, Джуд.
Джуд взялся за дверную ручку, и Мэрибет в тот же миг нажала на дверь плечом. Они ввалились в темноту прихожей. Мэрибет ногой закрыла дверь. Джуд украдкой выглянул в окошко у двери: пикапа на улице не было, только «мустанг». И опять Мэрибет схватила его за плечи и развернула, заставляя двигаться.
Они пошли по коридору бок о бок, поддерживая друг друга. Мэрибет задела бедром какой-то столик и опрокинула его, столик со стуком повалился на пол вместе со стоявшим на нем телефоном. Телефонная трубка соскочила с рычагов и отлетела в сторону.
Коридор заканчивался дверью в кухню. Оттуда пробивался свет. Это был единственный источник света в доме, попавшийся им на пути. Снаружи все окна казались темными, а внутри Джуд и Мэрибет двигались в полумраке. Черным провалом зияла лестница на второй этаж.
Из кухни вышла пожилая женщина в очках, с белыми кудряшками, в блузке из ткани в цветочек. Синие удивленные глаза, увеличенные линзами, казались комически огромными. Джуд узнал Арлин Уэйд с первого взгляда, хотя уже не помнил, когда видел ее в последний раз. В любом случае, тогда выглядела она точно так же, как сейчас: сухопарая, вечно как будто напуганная, старая.
– Кто тут? – раздался ее голос. Правой рукой она взялась за крестик, висящий у нее на шее. Когда Джуд и Мэрибет приблизились, она отступила, чтобы дать им пройти. – Бог мой, Джастин! Во имя Иосифа и Марии, что с тобой случилось?
Кухня была желтой. Желтый линолеум, желтая плитка на стенах, занавески в желтую и белую клетку, тарелки с рисунком из желтых маргариток в сушилке над раковиной. Глядя на эту желтизну, Джуд припомнил песню группы «Колдплэй» – несколько лет назад она была настоящим хитом. В ней пелось как раз о том, что все вокруг желтое.
Учитывая то, как дом выглядел снаружи, было очень странно найти в нем такую веселую и уютную кухню. В детстве на кухне никогда не бывало уютно. Мать Джуда проводила здесь почти все свое время: чистила картошку, мыла бобы, в каком-то ступоре смотрела дневные телепередачи.
Ее онемение, эмоциональное истощение лишали кухню цвета и превращали ее в такое место, где хотелось говорить очень тихо, а лучше – вообще молчать. В те годы это было унылое помещение, где беготня и крики так же неуместны, как в похоронном бюро.
Однако мать умерла тридцать лет назад, и теперь здесь распоряжалась Арлин Уэйд. Она жила в доме уже больше года и, когда не спала, почти всегда находилась именно здесь. Она согрела кухню своим присутствием, каждодневными хлопотами, разговорами по телефону с подругами, пирогами для родственников, заботами об умирающем старике. Кухня стала даже слишком уютной. От ее тепла у Джуда закружилась голова, вдруг стало душно.
Мэрибет повела его к кухонному столу. Он почувствовал, как в правый бицепс впился костяной коготь. Это Арлин взяла его за руку, и он удивился силе ее пальцев.
– У тебя носок на руку надет, – констатировала она.
– Ему оторвало палец, – пояснила Мэрибет.
– Тогда что вы тут делаете? – спросила Арлин. – Нужно везти его в больницу.
