— Соседи до сих пор считают нас лесбиянками?
— Думаю, да. Надеюсь, это портит им все удовольствие от новых домов, — добавила она.
Она позвонила в фирму, занимающуюся обустройством садов. Пару плиток, чтобы меньше травы стричь, подумала она. Ее мечты не простирались за пределы избавления от части еженедельных обязанностей. Колетт строго следила за мечтами. Если она позволит себе думать о жизни в целом, то почувствует пустоту, голод — словно тарелку выхватили у нее из-под носа, прежде чем она доела.
Между тем Эван перегнулся через забор, наблюдая, как она стрижет траву. Она гадала, не смотрит ли он на нее с похотью, но, обернувшись, увидела в его глазах лишь сочувствие.
— Иногда я думаю, может, положить искусственный дерн? — сказал он. — А ты? Говорят, сделали автоматическую газонокосилку, которую можно самому запрограммировать. Но что-то мне кажется, ее не скоро выкинут на рынок.
Его собственный участок был протерт до дыр баталиями старших отпрысков. Колетт поразилась, с какой скоростью они выросли. Она помнила, как Мишель покачивала их на бедре, а теперь они часами болтались на улице, сея хаос, оставляя за собой выжженную землю, словно дети-солдаты на африканской войне. В доме Мишель натаскивала еще одного воина; когда они открывали двери, в «Коллингвуде» слышны были его приглушенные крики и вопли.
— Что вам нужно, так это сарай, — продолжал Эван. — Чтобы не таскать газонокосилку из гаража за углом.
— Я собираюсь нанять профессионала, — сообщила Колетт. — В прошлый раз не вышло, но я найду кого-нибудь другого. Хочу кое-что посадить.
— Вот именно, — подчеркнул Эван. — Видишь, иногда без мужчины не обойтись.
Колетт влетела в дом.
— Эван говорит, нам нужен мужчина.
— Да ни за что, — отрезала Элисон. — По крайней мере ни один из знакомых мужчин.
— А еще он говорит, нам нужен сарай.
Элисон, похоже, удивилась и немного помедлила. Затем нахмурилась.
— Сарай? Да, наверное, не помешает, — согласилась она.
В воскресенье они отправились по А322 за сараем. Элисон бродила по магазину и разглядывала варианты. Одни походили на беседки эпохи Регентства, другие — на миниатюрные тюдоровские дома, третьи щеголяли куполами и причудливыми карнизами. Один напомнил ей синтоистский храм; Каре, наверное, понравился бы, думала она. Мэнди выбрала бы вон тот, с куполом-луковицей. Самой Эл приглянулись швейцарские шале с маленькими балкончиками. Она вообразила, как повесит там льняные занавески. Я могла бы залезть в него, подумала Эл, съежиться (мысленно) до кукольного размера. У меня был бы игрушечный чайный сервиз и крошечные пирожные, покрытые глазурью, с цукатами.
— Мы с подругой хотим купить сарай, — приступила к делу Колетт.
— В наши дни, — посоветовал мужчина, — их лучше называть садовыми домиками.
— Ладно, садовый домик, — согласилась Эл. — Да, так красивее.
— Какой-нибудь простой, — продолжала Колетт. — Какие примерно у вас цены?
— Ну, — сказал мужчина, — прежде чем обсуждать цену, давайте выясним, что вам нужно.
Элисон ткнула пальцем в нечто похожее на павильон для крикета.
— Что, если нам нужно вот это?
— А, «Грейс-роуд»,[42] — сказал мужчина, — Прекрасный выбор, если у вас большой участок. — Он принялся листать прейскурант. — Сейчас поищем.
Колетт глянула через его плечо.
— Господь всемогущий, — ужаснулась она. — Эл, не глупи. Этого нам не надо.
Мужчина показал им вращающуюся беседку.
— Отличный вариант, — сообщил он, — для леди. Представьте, что сидите лицом на запад, день клонится к закату, а в руках у вас прохладительный напиток.
— Хватит! — воскликнула Колетт. — Нам нужно где-то хранить газонокосилку, только и всего.
— А с остальным насущным инвентарем что делать? Что делать с жаровней? И куда вы будете убирать вещи на зиму? Столы, защитные чехлы для столов, тенты, защитные чехлы для тентов…
— В гараж, — ответила Колетт.
— Понятно, — сказал мужчина. — Чтобы ваша машина была открыта всем ветрам и ворам?
— Нас сторожат соседи.
— Точно, — вставила Элисон. — Мы все следим друг за другом, знаем о каждом соседском шаге.
Она подумала о призрачных грузовиках, о холмике под одеялом: она знала, что это могло быть.
— «Присмотри за соседом»?[43] Надеюсь, вам это по душе! По мне, так домовладельцы должны быть вооружены. Нас тут в Бизли уже достали хитрые ворюги и прочие незваные гости. Констебль Делингбоул прочитал нам лекцию об охране жилищ.
— Может, продолжим? — спросила Колетт. — Я убила сегодняшнее утро на сарай и хочу наконец купить его, к тому же нам еще надо съездить за продуктами.
Элисон увидела, как ее мечты о кукольном чаепитии разбиваются вдребезги. И вообще, разве у нее когда-нибудь была кукла? Она последовала за продавцом к маленькой бревенчатой будке.
— Мы назвали ее «Чугунка», — сказал он. — Дизайнеры утверждают, что черпали вдохновение в станционных зданиях золотого века Дикого Запада.
Колетт повернулась и прошествовала в направлении честных сараев для инструментов. Только Элисон собралась последовать за ней, как ей показалось, что в «Чугунке» что-то шевелится. На мгновение она увидела лицо, уставившееся на нее. Вот дерьмо, подумала она, сарай с привидением. Но призрак был незнакомым. Она потащилась за Колетт, говоря себе, мы не собираемся покупать ничего красивого, мы просто хотим купить сарай-конуру, как у всех. Может, мне лечь на пол и заорать: «Это мои деньги, я хочу вон тот, кремовый, в стиле кантри, с крылечком!»?
Она догнала остальных. Колетт сегодня, похоже, в исключительно хорошем настроении, раз до сих пор не прибила продавца.
— Односкат или конек? — спросил он.
— Не пытайтесь запудрить мне мозги своим жаргоном, — посоветовала Колетт. — Односкат — со скошенной крышей, конек — с остроконечной. Это же очевидно.
— Как насчет «Сиссингхёста»?[44] Деревянная садовая мастерская десять на двенадцать, двустворчатые двери и восемь глухих окон, доставка обычно через месяц, но можно и побыстрее. Все вместе будет 699,99 фунтов.
— Какая наглость, — возмутилась Колетт.
— Ты никого не видела, Колетт? — спросила Элисон. — В «Чугунке»?
— Должно быть, покупатель, мадам, — вступил продавец.
— Что-то не похож он был на покупателя.
— Я тоже, — заявила Колетт. — Это очевидно. Ну что, продадите уже что-нибудь или мне отправиться к вашим конкурентам на А-тридцать?
Эл пожалела беднягу; у всех своя работа, а часть его работы — расшевелить воображение покупателя.
