Он безрадостно усмехнулся, а когда заговорил, его голос показался ему чужим и неуместным среди всей этой непрекращающейся какофонии здешних обитателей, которые крякали, ревели, визжали, квакали, скрежетали и чирикали.
А сказал он вот что: «Все мы здесь пародии!»
В долине было чрезвычайно легко заблудиться. Туманы опускались и рассеивались, следуя какой-то собственной логике. Он шел, стараясь, чтобы вершины гор были перед глазами всегда, когда он мог их видеть, а когда они скрывались из поля зрения, он полагался на свое умение ориентироваться на местности. Встречи с хищными рептилиями теперь стали обычным делом. Мушкетоном он мог распотрошить плотоядных двуногих поменьше, а тесак идеально подходил для отсечения головы и конечностей. Он обгонял быстрых, но невыносливых ящериц с капюшонами на спинах. А шатающихся титанов он обходил далеко стороной.
И заблудился.
Идя на ощупь в тумане, он начал замечать множество нор в земле. Он предположил, что они могли вести в мир людей, но ему не хотелось это выяснять. Он знал, где хотел находиться. Он с радостью был готов отдать грязное царство его плотоядным повелителям, так же как с удовольствием оставил людям их мир.
Наконец он вышел к усеянному пещерами нагорью. Две большие реки шумно выливались на мелководье у подножия возвышающейся формации. В тумане выросла базальтовая масса, вершины которой он даже не мог различить. Она была отделена от гор, на которых он так желал оказаться. Пытаться взойти на нее не имело смысла.
Какое-то время он походил у подножия откоса, от одной реки к другой. Ел яйца летающих рептилий, которые строили свои гнезда на скале. Спал в пещерах. И постепенно захандрил.
Наконец он начал исследовать пещеры, изрешетившие все нагорье.
Джеремия Рейнольдс стоял на корме «Аннавана», выходившего из бухты в бескрайний Атлантический океан. Уже в октябре он был ветреным и холодным. Но «Аннавану» предстояло отправиться в куда более холодные воды Антарктики.
По правому борту был брат «Аннавана» – «Серафим». Вместе они должны были пересечь Атлантический океан и уйти по летней воде, растапливающей глыбы льда. Рейнольдс надеялся найти южную полярную щель, описанную Симмсом. Но ему не слишком повезло.
Экспедиция в составе «Аннаваны» и «Серафима» добралась до 62 градусов южной широты, но Палмер[61] в 1820 году уже проходил в Антарктиду на широте 63 градусов 45 минут. Группу отправили в направлении полюса или, как надеялся Рейнольдс, в сторону южного края. Симмс считал, что впадины, ведущие во внутренний мир, находятся на уровне или чуть выше широты 82 градусов. Рейнольдс и его команда очень близко подошли к этим координатам, но из-за плохой погоды были вынуждены сделать остановку, а потом у них закончилось продовольствие. Их спасли как раз вовремя, иначе эта экспедиция, отправленная на север перед самой арктической зимой, стала бы их последним путешествием.
Пока Рейнольдс был со своей злосчастной группой, Джон Кливз Симмс умер в Огайо, но Рейнольдс узнал об этом примерно через год. У побережья Чили экипаж взбунтовался, они высадили его вместе с офицерским составом на берег и встали на путь пиратства.
Следующие три из четырех лет Джеремия Рейнольдс посвятил различным экспедициям по южным морям, охоте на китов, изучению ботаники и зоологии в Тихом океане. Он по-прежнему защищал теории Симмса и, как и Симмс, путешествовал по США, чтобы получить поддержку большого штурма внутреннего мира.
* * *Создание спустилось.
Он снова заблудился и теперь лишь бесцельно бродил по пещерам. А затем спустился.
В другой мир.
В мир, где было огромное море, в которое впадали две огромные реки, стекавшие на мелководье под большим откосом. Этот второй внутренний мир был освещен электрическими разрядами и наполнен несмолкающим грохотом. Здесь имелся участок земли, населенный несколькими маленькими животными и редкими пораженными болезнью растениями.
Создание не могло подняться обратно. У него не было другого выбора, кроме как пройти мир большого моря и выйти в третий внутренний мир.
Существовал и четвертый мир, и пятый, и шестой, возможно, и множество других, которые лежали за пределами его уходящего вниз маршрута. Он постоянно передвигался с места на место, ел то, что мог найти, удивляясь и ужасаясь крайностям, представленным в разных мирах. Он поймал себя на том, что мечтает о солнце и луне, о смене дня и ночи. Но если теперь он и чувствовал прошлые отголоски одиночества, он не признавался себе в этом. «Какими бы ни были эти миры, – говорил он себе, – они будут моими, стоит мне захотеть». Он не нуждался в дружеском общении.
Даже так, даже таким образом, он оставил после себя след, который потом увидят другие.
В одном из внутренних миров жила обезьяна. Это была самая большая обезьяна, которая когда-либо жила внутри или на поверхности Земли. Несмотря на то что она не принадлежала ни к одному из племен обезьян в этом пещеристом месте, она управляла ими, как какой-нибудь человеческий монарх. Она могла свободно прийти в любую стаю и так же свободно уйти из нее. Получала все, что хотела, – от простого массажа спины до интимных услуг. Пока она оставалась с самками данной стаи, прежние доминантные самцы уходили, чтобы погрызть стебли грибов, потрясти деревья или выполнить еще какую-нибудь переложенную на них обязанность. Если они мешали большой обезьяне, она их убивала.
Создание Франкенштейна споткнулось об эту обезьяну, когда та спала в клубке стеблей мертвых растений.
Лоскутный человек лишился среднего пальца на левой руке.
Обезьяна лишилась жизни, шкуры и некоторого количества мяса. После того, как победитель ушел, к скелету подошла кучка человекообразных обезьян поменьше. После этого они обходили то место, потому что понимали, хоть и смутно, что здесь потрудилось не животное. Ни одно животное не могло содрать кожу с большой обезьяны. Теперь по их миру бродило что-то новое и более ужасное. Что-то настолько опасное, настолько дикое, что было недоступно для их понимания.
От других племен они слышали, что то, что сняло кожу с большой обезьяны, теперь носило ее на своих плечах. Внешне оно очень напоминало безволосую обезьяну. Оно могло создавать руками огонь и клало туда мясо, прежде чем есть.
Они стали переживать за следующие поколения, опасаясь нового существа бесконечно больше, чем большой обезьяны, чью кожу оно забрало.
Экспедиция Франклина отправилась на Северный полюс летом 1844 года. Сэр Джон Франклин снарядил два корабля – «Эребус» и «Террор». Это были мощные трехмачтовые судна с паровыми винтами. Они были сделаны, чтобы завоевать Арктику.
