Мария-Елена поднесла трубку к уху, и Григорий прошептал, приложив ладонь к губам:
— Не называйте своего адреса, не давайте номера телефона, ничего, что могло бы выдать мое местонахождение!
— Ладно, — отозвалась Мария-Елена и сказала в трубку: — Алло?
Это был доктор Фитч, один из знакомых Марии-Елене сотрудников клиники, спокойный, уверенный в себе мужчина с рыжей бородкой, в которой серебрилась седина.
— Миссис Остон?
— Да, это я. Здравствуйте, доктор Фитч.
— Я полагаю, тут не обошлось без вашего влияния.
— Боюсь, вы правы.
— Григории рядом с вами?
— Да, он здесь.
— Ну что ж, — в голосе врача зазвучали профессиональные нотки. — Вам ничего не придется говорить, держать речь буду я. Григорий совершенно прав, утверждая, что отныне клиника ничем не может ему помочь. Разумеется, в клинике ему обеспечены удобства, недоступные в домашних условиях, но, должен признаться, я и сам не понимаю, почему он до сих пор жив. Он может умереть через неделю, а может — через месяц. Если Григорий останется у вас, он может умереть в вашем доме. Вы готовы к такому повороту событий?
— Думаю, да, — сказала Мария-Елена, плотнее прижимая трубку к уху.
— Запишите несколько номеров. Если вам потребуется помощь, звоните. В любое время, по любому поводу.
— Вы очень добры.
Мария-Елена записала телефонные номера и названия лекарств, способных в самых разных обстоятельствах гасить симптомы болезни; в конце разговора врач попросил женщину попытаться переубедить больного.
— Григорий будет чувствовать себя относительно сносно два дня, не более, — сказал он. — Потом для вас обоих наступят тяжелые времена.
— Я понимаю.
Когда разговор был окончен, Григорий улыбнулся, не разжимая губ, и сказал:
— Давайте сделаем вид, будто вы пересказали мне все, что просил передать врач.
— Хорошо.
— Сегодня после обеда мы поедем на разведку, — сказал Григорий. — Вы покажете мне окрестности.
— С удовольствием, — отозвалась Мария-Елена.
— А если у меня будет еще и завтрашний день, — добавил Григорий, продолжая улыбаться, — то мы займемся кое-чем другим.
Вернувшись из поездки по магазинам, Фрэнк ворвался в дом, охваченный возбуждением. Григорий уже опять сидел в гостиной на диване и наблюдал за Марией-Еленой, пытавшейся напоить Квана питательной смесью. В дверях появился Фрэнк с сумками в обеих руках.
— Сейчас я отнесу жратву на кухню и приду побеседовать с вами, Григорий, — заявил он.
— Я подожду вас здесь, — отозвался Григорий.
Фрэнк и Пэми отнесли покупки и вернулись в гостиную. Кван по-прежнему сидел на матрасе со стаканом в руке. Фрэнк уселся на диван рядом с Григорием и заговорил, бессознательно суча и пощелкивая пальцами:
— Мы с Пэми разговорились в машине, и… Я рассказывал вам о своем пятимиллионном замысле, Григорий?
Григорий ответил отрицательно, и Фрэнк поведал ему, Марии-Елене и Квану о совете женщины-адвоката.
— Она и сама не понимала, до какой степени права, — говорил Фрэнк. — Единственный способ покончить с моей прежней жизнью — это провернуть одно крупное дело. Я чуть не свихнулся, пытаясь что-нибудь придумать, но в конце концов у меня появилась одна идея.
Судя по всему, Григорий не понимал, о чем идет речь, и лишь из вежливости спросил:
— И вы решили поговорить об этом со мной?
— Угадали. Вчера вечером вы сказали, что хотите проникнуть на атомную станцию. Это серьезно?
— Вполне, — ответил Григорий, слегка насторожившись.
— Вы изучали это оборудование и умеете управлять им, — продолжал Фрэнк.
— Я читал специальную литературу, — ответил Григорий. — Один человек не в силах управлять такой сложной техникой, но я по крайней мере знаю, как она работает. Высшая математика оказалась мне не под силу, но общие принципы я усвоил.
Кван замахал руками, желая привлечь всеобщее внимание. Когда присутствующие обратили на него взоры, Кван тускло улыбнулся и ткнул себя в грудь.
— Вы математик? — спросил Фрэнк.
Кван кивнул.
— Хотите принять участие?
Кван кивнул и взмахнул воображаемым флагом.
— С целью пропаганды, — перевел его жесты Григорий. — Он преследует те же цели, что и я.
— Ваши цели меня не интересуют, — заявил Фрэнк и спросил у Квана: — Вы уверены, что сможете помочь Григорию, если понадобится?
Кван в очередной раз кивнул.
— К чему этот разговор? — спросил Григорий у Фрэнка. — Неужели вы хотите проникнуть на станцию?
— Угадали, — сказал Фрэнк. — Я придумал, как мне раздобыть деньги.
— Какие деньги, Фрэнк?
— Деньги, которые нам заплатят за то, что мы вернем атомную станцию хозяевам в целости и сохранности. Вы отмочите свою шуточку, а я займусь собственными делами.
— Мы с Фрэнком решили захватить электростанцию, — хрипло произнесла Пэми, кривя губы и гневно сверкая глазами.
— Возьмем персонал в заложники и потребуем выкуп в пять миллионов долларов.
До сих пор Мария-Елена сидела подле Квана, но теперь встала и испуганно спросила:
— Вы серьезно? Фрэнк, это очень опасная затея, ведь захватывать станцию придется на глазах у множества людей. А если вас поймают?
— Если даже меня поймают на краже зубочистки, мне все равно конец, — ответил Фрэнк. — Какая разница? В моем положении любые незаконные действия одинаково опасны.
Охваченная паникой, Мария-Елена несколько секунд лихорадочно размышляла, но ей на ум пришло лишь одно возражение:
— А если вам не заплатят?
— Заплатят, — спокойно и уверенно отозвался Фрэнк. — Заплатят, только бы мы ненароком не нажали не ту кнопку. Или намеренно. Это единственный способ получить пять…
Раздался звонок в дверь. Григорий стиснул подлокотник дивана.
— Они отпустили меня! Они сказали, что я могу остаться!
Мария-Елена вышла из гостиной, остальные примолкли и обратились в слух. Послышался скрип открываемой двери, Мария-Елена что-то спросила, и низкий зычный мужской голос произнес:
— Я ищу Пэми Ньороге. Я заметил Пэми в магазине, хотел было подойти, но потерял ее в толпе. Потом увидел напротив вашего дома ее автомобиль и решил, что было бы нехорошо уезжать из города, не встретившись со старой подружкой.
Во время этой речи голос звучал все ближе, и наконец в дверях появился его обладатель — огромный мрачного вида негр с холодной улыбкой и красными глазами. Он обвел присутствующих безучастным взглядом и растянул губы в зловещей ухмылке.
— Привет, Пэми.
На лице Пэми мелькнуло испуганное выражение.
