я не успела.
– Моя мать умирала долго. Смерть ее была медленной. Недуг шелки, лишенной кожи, подобен раку. Я видел, как болезнь разъедает ее изнутри. – Он стиснул зубы; в глазах его пылал гнев. – Ближе к концу домашний уход стал уже невозможен. Нам нужны были аппараты, медицинское оборудование. Во время поездок по госпиталям я и узнал, каково это – быть бедным и больным. Я видел страдающих людей, которые не могли получить помощь. Сперва я отмахивался. Не обращал внимания. Но однажды мимо меня прошла девочка, маленькая девочка в косыночке. Она была такая слабенькая, что едва держалась на ногах. Она умирала, а ее родители не могли позволить себе лечение, чтобы облегчить ее боль. Это… – Он отвернулся. – Это, мягко выражаясь, разбудило меня. И глубоко задело. Поэтому, когда я увидел, как ты изучаешь те одеяла, напряженно высчитывая, как же тебе приобрести именно то, которое подойдет ему лучше всего… – Он покачал головой. – Это было самое меньшее, что я мог сделать. Крошечный жест.
– Для него это не было крошечным жестом. – Я пожала плечами и улыбнулась. – Ну, не было бы, если бы дело не дополнялось преследованием и не сработавшим перцовым баллончиком.
– Мы уже обсуждали мою борьбу за то, чтобы не быть похожим на моего отца.
– Ну, да. Обсуждали. И все же…
Я сцепила руки в замок и наклонилась вперед, не зная, как быть дальше. Я начала совсем по-другому воспринимать его. Да что там, уже воспринимала.
И не была уверена, хорошо ли это, поскольку теперь нам придется работать вместе – или очень, очень плохо.
– И все же, – повторил он за мной, снова поворачиваясь к океану. – Я позволю тебе привести в порядок дела и изучить контракт. После того, как Мордекая осмотрят – если ты не передумаешь – дай знать одному из моих парней. Разберемся с бумагами – и приступим к работе.
Судя по тону, он завершал разговор, и я поднялась со скамейки.
– Никто из них не давал мне своего номера телефона. Кроме того, мой мобильник сдох, помнишь? Он лежит в банке с рисом, но едва ли когда-нибудь еще включится.
– Просто выйди на крыльцо. Они будут неподалеку.
Я замерла:
– Погоди. Они что, так и будут ошиваться возле моего дома? – Он не ответил, что я восприняла как подтверждение моих подозрений. – А как же насчет свободы моей воли? И того, что эта работа – мой выбор?
– Работать на меня – твой выбор. Делить со мной постель – твой выбор. Организовать твою защиту – мой выбор.
– Защиту? От кого? От скучающих духов, желающих поболтать? Единственный человек, от которого мне нужна защита – это ты.
Он обернулся, полоснув по мне жестким взглядом.
– Тебе никогда не потребуется защита от меня. Надеюсь, я только что доказал это. Но магический мир – место недоброе. Ты привлекла мой интерес. Это заметят, несмотря на все мои усилия сохранить дело втайне. Если кто-то будет разнюхивать, твоя магия вызовет еще больший интерес. Я проявляю осторожность. Я же говорил, я защищаю то, что принадлежит мне.
Я только руками развела. Все мягкое тепло, что накапливалось во мне во время нашего разговора, выдуло злым сквозняком в окошко.
– Мы же буквально только что говорили об этом. Ты сказал, что не хочешь загонять меня в угол, заставляя выполнять твои приказы.
– Я не загоняю тебя в угол. Я защищаю тебя.
– Да, а еще запугиваешь, прогибая!
Страсть сверкнула в его глазах.
– Я бы очень хотел, чтобы ты прогнулась, но для этого мне не нужно тебя запугивать. Я просто подожду, пока ты не будешь готова. Ты же хочешь меня, Алексис. Я вижу это, даже сейчас. Даже когда ты сердишься. Ты жаждешь меня, как и я тебя. И однажды ты сдашься. Я вырос среди ирландцев. Я знаю, что такое упрямство. Артачиться, настаивать на своем, никогда не уступать. В тебе этого нет. Только не в этом. Ты придешь в себя, и тогда я покажу тебе наслаждения, о которых ты лишь мечтала.
Стальные обручи желания стиснули мою грудь. Ноги задрожали. Заговорить сейчас я боялась, потому что не знала, что именно скажу.
– Ты не спросила, что было в твоем досье, Алексис. Разве тебе не любопытно узнать результаты?
Я открывала и закрывала рот, как рыба, борясь с жаждой, кипящей в моей крови.
– Я планировал скрыть их от тебя, но… – Он медленно двинулся ко мне. Я стояла, оцепенев, не в силах попятиться – и не позволяя себе рвануться к нему. – Когда ты управляешь своей судьбой, мощь твоя увеличивается. Однажды ты станешь равной мне во всем, кроме власти, но у меня есть все основания подозревать, что ты найдешь способ обойти это. Или это сделают твои подопечные.
Он вновь улыбнулся, остановившись в считаных дюймах от меня и глядя мне прямо в глаза.
– Я боюсь узнать результаты, – выпалила я, не сдержавшись. – Боюсь, что это изменит мою жизнь и подвергнет опасности детей.
– Это изменит твою жизнь. А о безопасности детей позабочусь я. – Его теплые ладони легли мне на плечи, потом скользнули вниз по рукам. – В тебе кровь Аида. Могущественная кровь. Ты не Полубог – но ты пятый уровень, и его дары проявляются в тебе очень необычным образом. Ты не Говорящая с Призраками, Алексис. Ты – Сумеречный Странник. Редчайшая, высшая форма Некроманта. Более того, твои дары усилены вливанием божественной крови. Вот почему ты видишь духов, как обычных людей. Вот почему ты способна запросто призвать их, отправить за Черту, вернуть – и тому подобное. Ты одна на миллион.
Я почти онемела, пораженная ужасом.
– Я – похититель душ? На днях я сказала так в шутку одной чеширке. Выходит, сама того не зная, я ляпнула правду?
Он поднял руку и провел большим пальцем по моему подбородку.
– Да, у тебя есть и эта способность. Вырывать душу из тела. – Он отступил, тем же пальцем чиркнул себя по груди сверху вниз, у пояса сжал кулаки и развел их, как будто распахивая плащ. – Я почувствовал это, когда впервые встретил тебя. И я чувствую это прямо сейчас. Ощущение беспомощности… ужасающее, честно говоря. Тем более что ты не знаешь, как это делаешь, и не умеешь контролировать.
Я молитвенно сложила руки:
– Я ничего не делаю!
– Да. Вот именно.
Он снова шагнул ко мне и на этот раз его палец коснулся моей нижней губы.
А я почти и не почувствовала.
Меня трясло, как от удара током. От страха. От отвращения.
Похитители душ –
