— Хватит шутить, — сказала я строгим голосом, но все же улыбнулась. Невероятно, что в этом хаосе продолжают существовать такие вещи как улыбки, и нежные взгляды.
— Я не шучу. — Адам посмотрел на дорогу, и осторожно спросил: — Ты можешь рассказать, что произошло?
— Все сложно.
— Я изначально знал, что будет не просто, но остался с тобой. И сейчас тоже, я с тобой, — с нажимом добавил он, словно я сомневалась. Мне пришлось внимательно посмотреть на парня, сидящего за рулем, и бросающего на меня обеспокоенные взгляды.
— Я благодарна тебе за это. Ты ведь знаешь, как много это значит для меня.
— Нет. Не знаю.
— Что? — мои брови непроизвольно взлетели вверх.
— Я сказал, что не знаю, — легкомысленно бросил он, и ослепительно улыбнулся: — Откуда я могу знать, ты ведь не говорила.
— Я благодарна тебе, Адам, за все, — сказала я, осознавая, что я действительно никогда не говорила ему «спасибо»…
— Что ты делаешь Аура, — рассмеялся он. — Сначала хочешь довести меня до слез, а теперь пытаешься меня смутить?
Его машина мчалась вперед, рассекая рассвет над горизонтом, и мне хотелось бы, чтобы мое будущее было таким же безоблачным, как это зимнее утреннее небо; но оно предрешено, и какой бы путь я не выбрала, конец один — мне придется совершить много плохого, я чувствую это.
* * *
Рэн испытывал усталость, и злость. Не каждый день он испытывал такую изнурительную смесь чувств, обычно он все пропускал через себя — ни к чему переживать из-за глупостей.
— Зачем ты меня ждала? — обратился он к Джульетте, когда вошел в дом, и обнаружил ее сидящей на диванчике в прихожей.
— Фу, что за запах? — Джульетта сморщила свой аккуратненький носик, на что Экейн совершенно не обратил внимания. Оставив свое дурно пахнущее пальто на полу гостиной, он направился в свою комнату. Девушка поспешила за ним, цокая каблучками по полу. — Где ты был?
Рэн уже был в ванной, и Джульетта скользнула за ним. Он уставился на нее испепеляющим взглядом:
— Ты и в душ со мной пойдешь?
Девушка, прикусив губу, вышла. Через пятнадцать минут, Рэн вернулся в светлом свитере, темных джинсах и с влажными волосами.
Не глядя на Джульетту, он завалился на постель, и зажмурился. Затем, надавил ладонями на глаза.
— Я думал, я сказал тебе в прошлый раз достаточно ясно, что мне не нравится, когда по моей квартире бродят посторонние люди.
— Я пришла, чтобы сказать, что через неделю уезжаю обратно в Гарвард.
— О, — Экейну даже в голову не пришло притвориться опечаленным. — Вот как? Это будет лишь через неделю?
— Ненавижу тебя.
— Нет, не ненавидишь. — Рэн открыл глаза одарив Джульетту взглядом. Она скрестила руки на груди:
— Ты прав. Ты прав, и ты знаешь это. И возможно ты гордишься тем, что в тебя влюблена еще одна девушка, но мне не важно, что ты думаешь по этому поводу.
— Что это значит? — Экейн внезапно заинтересовался, и повернул голову в ее сторону. Джульетта все еще стояла посреди комнаты, надменно глядя на хозяина дома.
— Это значит, что я не становлюсь уязвимее от моей любви к тебе. Искренняя, чистая любовь лишь добавляет силы, поэтому ты можешь унижать меня сколько угодно раз, мне это не причинит боли.
— Так ли ты уверена в этом?
— Да.
Экейн рассмеялся. Он был так сильно изумлен, что на краткий миг забыл о проблемах, тянущихся вот уже не один год.
— Позволь уточнить. — Он приподнялся на локтях, чтобы видеть ее. — Всякий раз, когда я отвергаю тебя, ты любишь меня все больше, и все сильнее?
— Так и есть, Рэн.
— Что ж, — Экейн снова откинулся назад. — Думаешь, мне стоит уступить тебе, и сдаться? Может, тогда ты оставишь меня в покое?
— Я уйду, как только скажешь, где ты провел ночь. Ты был с ней?
— Да. Мы плавали в озере.
— Ты невыносим, — отрезала Джульетта. — Ты любишь ее?
— Нет.
— Но ты был с ней?
— Да.
Повисло молчание. Похоже, что Джульетта обдумывала сложившееся положение, и что-то в ее голове не складывалось.
— Что у тебя за дела с ней, Рэн?
— Дела, которые тебя не касаются.
Он ждал, когда она наденет верхнюю одежду, и уйдет, но Джульетта, похоже, никуда не спешила.
Тогда он встал, и направился к двери.
— Я провожу тебя, Джульетта. — Он вышел через дверь, сбежал вниз по черной винтовой лестнице, и вышел через стеклянные двери в коридор. Девушка медленно спустилась вслед за ним, но не ушла.
— Что еще ты хочешь? — не выдержал Экейн. Его глаза жгло, и это было неприятное ощущение.
— Я люблю тебя.
— Не говори таких вещей в моей темной прихожей. Это наталкивает на определенные мысли.
Джульетта резко привстала на носочки, и впилась в его губы неожиданным поцелуем. Рэн вздрогнул; он не отстранился, но и не обнял девушку, просто позволив ей поцеловать себя. Он стоял, вдыхая парфюм Джульетты, смешанный с чистейшим желанием, и думал: почему он не может поцеловать в ответ?
Разве он не может позволить себе отвлечься от проблемы под названием «Аура Рид»?
Экейн аккуратно отодвинул Джульетту от себя.
— Достаточно на сегодня. Тебе пора.
Она несколько раз моргнула, словно, не осознавая, что только что произошло, затем промямлила:
— Да. Я пойду. Не стоит меня провожать. — Она вышла за дверь, и Экейн целую минуту смотрел на нее, словно ожидая, что девушка вернется, и как обычно станет предъявлять какие-то претензии, но она не вернулась. Все, что нужно было, чтобы ее прогнать — поцелуй? Они такие странные эти люди в целом.
Экейн вернулся в гостиную, собираясь вытащить из кармана пальто дневник, и положить его в укромное место, но, когда он сунул руку в карман, дневника не обнаружил.
В голове сразу закрутились сотни мыслей.
Неужели Аура каким-то образом проникла в его дом, и завладела дневником? Нет, это смешно. Хоть от этой девчонки можно ожидать чего угодно, но проскользнуть мимо него, она не смогла бы. И никто не смог. Кроме…
Он выдохнул, стараясь держать себя в руках, и обернулся. Кэмерон, в своем дурацком костюме-тройке, стоял прислонившись к дверному косяку, наблюдая за Рэном.
— Она много пишет про тебя.
— Я знаю.
Он подошел к Кэмерону, и выхватил из его рук дневник.
— Почему ты читаешь чужие записи? Не похоже, на тебя.
Кэмерон холодно усмехнулся:
— Я не читал, лишь предположил. Исходя из того, что я знаю, иного быть не может — наверняка весь дневник о тебе.
— В любом случае не прикасайся к нему, — приказал Экейн, и собственнически положил дневник девушки в ящик письменного стола. Кэмерон скрестил руки на груди:
