Александр Костенко - Интересно девки пляшут, или Введение в профессию

— Не хами, урод, а то башку снесу. Ещё шаг и я стреляю, — предупредила я и взвела курок.

— А ты стрелять-то умеешь, цыпа? — продолжал заговаривать мне зубы Алексей.

— Приходилось, так что не промахнусь.

И тут капитан бросился на меня. Я переместилась на полшага вправо и два раза нажала на спуск. Здоровяк как будто налетел на стену, остановился, удивлённо посмотрел на меня, на мгновение замер и с грохотом рухнул на палубу.

Алексей не успел воспользоваться моментом, так как не ожидал, что я начну стрелять. Я опять направила ствол на него и повторила свою просьбу насчёт пистолета. На этот раз всё было исполнено быстро и без лишних телодвижений. Как только его оружие скрылось под водой, я показала стволом пистолета на верхнюю палубу.

— Давай туда, живо и без фокусов!

Поднявшись следом, я приказала Алексею сесть на диван, так, чтобы солнце светило прямо ему в глаза, а сама расположилась напротив.

— Наташка, — опять начал Алексей, — ну зачем тебе этот матрос с рыбацкой шхуны. Давай договоримся, пока не поздно. Сейчас ведь поднимутся мои люди и тебя на куски порежут.

— Ответь мне на один вопрос: ты ведь не собирался делиться с нами? — перебила я его.

— Конечно, нет. Я что, похож на ненормального? Такое богатство должно принадлежать одному, в крайнем случае двоим, в данном конкретном случае я имею в виду нас с тобой. Нам этого золота до конца жизни хватит, ещё и нашим детям останется.

— Нашим детям? — опешила я. — А кто тебе сказал, что я собираюсь рожать от такого урода, как ты?

— Нам будет хорошо вместе, я уверен, — устало ответил Алексей.

— Так ты что, своих тоже того? На тот свет? — спросила я, пропустив его последнюю фразу мимо ушей.

— А ты не такая дура. В последний раз предлагаю. Кстати, выбор у тебя совсем небольшой. Твоего милого мои ребята, наверное, уже кончили, как им и было приказано, — бандит посмотрел на часы. — Всё, сейчас всплывать начнут. Мочить их надо на воде. Иначе всех восьмерых не сможем завалить. Вон там, в каптёрке, пулемёт Дегтярёва. Решайся!

— Какая же ты сволочь, Лёша, — от презрения голос мой задрожал. — Можешь не торопиться, никто из твоих людей уже не всплывёт, если только через несколько дней, причём вверх пузом. А знаешь почему? А потому, что ты крупно просчитался. Егор всю жизнь прослужил не на сейнере, а в морской пехоте, в подразделении боевых пловцов. Понял, падаль? А теперь пошёл к борту, — приказала я. — А то жалко такую шикарную яхту твоей поганой кровью пачкать. Пошёл, тварь!

Лёша, испуганно глядя на меня, мелкими шажками отступал к борту, лепетал что-то, но я его уже не слушала, представляя, как сейчас на глубине восемь бандитов убивают моего любимого. Он отступал всё ближе и ближе к борту, пока не упёрся спиной в леера. Я молча подняла наган и выстрелила. На лбу этого урода расцвела красная роза, и тело, тяжело кувырнувшись назад, полетело за борт.

Я швырнула револьвер следом и побежала в кают-компанию. Теперь стоило поторопиться. Вдруг кто-то из бандитов ещё остался в живых? Нужно на всякий случай прикрыть Егора. Вытащив на свет божий старый добрый ручной пулемёт Дегтярёва, присоединила диск, передёрнула затвор и дала предупредительную очередь в воздух. Пулемёт коротко плюнул огнём. Всё в порядке, теперь можно ждать неприятеля. Я бросила взгляд на часы, с момента погружения прошло час двадцать, значит сейчас начнут всплывать. Я откинула сошки и, установив пулемёт на кокпите, открыла новую бутылку коньяка и хлебнула прямо из горлышка.

…Прошло четыре часа, солнце давно скрылось за горизонт. На тёмной поверхности моря, кроме лунной дорожки, уже ничего нельзя было рассмотреть. Надежды больше не осталось. Я пила коньяк, как воду, и плакала. Плакала горько, навзрыд. Со мной такое случилось впервые в жизни. Это было похоже на сумасшествие. Жить не хотелось. Я то металась по яхте, то лежала ничком в кают-компании и, уткнувшись лицом в подушки, выла. Выла не по-бабьи, а скорее по-волчьи. Наконец я очнулась, поднялась на палубу, подхватила «Дегтяря» и, направив его на большую холодную луну, давила на спуск до тех пор, пока не кончились патроны. Сразу стало спокойно и пусто на душе. Я наконец взяла себя в руки и, бросив пулемёт за борт, прошла в рубку и запустила двигатель.

Поздняя осень в Острожном выдалась в этом году тёплая и торжественно-печальная. Я по-чёрному пила всю последнюю неделю. Тоска прочно поселилась в моём сердце. Видеть никого не хотелось, и даже Ванька, проведав меня один раз, спешно ретировался восвояси и больше не появлялся, природным чутьём поняв, что мне не до него. Вечерами я, разложив на столе реликвии тамплиеров, подолгу рассматривала их, вспоминая всех, кто столкнулся с этой тайной и ушёл навсегда. Сегодня утром я наконец решилась и достала папину тетрадку в потёртом зелёном коленкоровом переплёте. На первой странице стремительным и угловатым папиным почерком озаглавлено:

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СССР

Научно-исследовательский центр

«РОМБ»

Проект «Орион»

Перевернув первый лист, я постепенно так увлеклась, что читала целый день. Листая страницу за страницей, я видела, как передо мной пролетают целые столетия, заставляя меня всё внимательнее вглядываться в лица и судьбы давно ушедших людей.

Странно, но эта история прошлась в буквальном смысле мечом и огнём по всем поколениям моего рода, задевая и унося жизни тех, кто искренне любил меня и был мне очень дорог. Тамплиеры слишком ревностно охраняли свою тайну. Сколько по-настоящему дорогих и близких людей я потеряла, идя по опасному пути к реликвиям. И вот они лежат передо мной — обычные железки, за которые в своё время Гитлер продал бы душу дьяволу. Хотя о чём я, он и так её продал, палач несчастный. А я? А я вновь осталась одна. Абсолютно одна.

Сегодня я легла спать раньше обычного, наверное, организм переборол всё-таки стресс и потихоньку возвращался к нормальному ритму жизни.

Я проснулась оттого, что почувствовала в доме чьё-то присутствие. Открыв глаза, увидела тёмную фигуру у окна.

— Проснулась? Накинь халат, я зажгу свет.

— Не может быть! — пронеслось у меня в голове.

Голова стала ясной, а на сердце легко. Я вскочила с кровати и быстро оделась.

Вспыхнула мутная лампочка под потолком. За столом в пол-оборота ко мне сидел Егор. Он смотрел на меня и улыбался. Я кинулась к нему и повисла на шее, не в силах сдерживать слёзы. Они буквально брызнули у меня из глаз. Я целовала его лицо, шею, руки, как безумная, не в силах остановиться.

— Теперь всё будет хорошо, — Егор с трудом оторвал меня от себя и усадил к себе на колени. — Ну, хватит плакать.