- Слова какие-то мудреные, - пробормотал я.
- Бросьте! Все вы прекрасно понимаете. Скажите честно, что за муха вас укусила?
- Сказал бы, да вы ж не поверите.
- А вы рискните. Я прищурился.
- Видите ли, меня интересует то же самое.
- Не понял?
- Дело в том, что я тоже мечтаю выяснить, что за мухи-цокотухи на меня покушаются.
- Загадочно изъясняетесь!
- Так уж получается, Евгений Павлович. Хотел бы сказать яснее, да не выйдет.
- Все-таки попробуйте. Мне ведь любопытно. Вместе авось придем к утешающим выводам.
- Вам-то какой от этого прок?
- Самый прямой. Не буду вздрагивать во снах, гадая, какое очередное здание взлетит на воздух по утру. Город, знаете ли, привык спать по ночам, а какое уж тут спать под взрывы да выстрелы. Так что поделитесь, облегчите душу. Тем более, что у вас своя информация, у меня своя. Объединим - глядишь, что и выйдет.
- Провоцируете на исповедь?
- Ага. На совместный катарсис. Оно ж так всегда и бывает: выговариваемся, а потом легче становится.
- Может, ещё хадж в Мекку посоветуете совершить? Так сказать, для полного очищения?
- Ну, это вам, пожалуй, слабо будет. Не сумеете. Д вот потолковать по душам могли бы попытаться.
- Полагаете, получится?
- Ну… Во всяком случае, попробуем. То есть, может, я незамысловато рассуждаю, но, по-моему, для мира вы ещё не потеряны.
- Что вы говорите!
- Да, да! Имеется, знаете ли, такое смешное подозрение. А значит, есть за что побороться.
- Видел я вашу борьбу!
- Да дело, собственно, не в нас. Есть, знаете ли, другие силы.
- Ну-ка, ну-ка! - я встрепенулся. - Пожурчи-ка мне насчет этих сил! Интересная темочка!
- И пожурчал бы. Только сдается мне, ты о них больше наслышан, чем я, - Костиков тоже перешел на «ты». - Как пить дать, наслышан, - потому и мечешься, как угорелый. Прищемили тебя. Ящер, хвост, на мозоль любимую наступили, вот ты и начал месить кулаками воздух.
- Продолжай!
- А что продолжать, - Костиков раздраженно пожал плечами. - генеральчик-то покойный от безопасности - тоже твоих рук дело, а это куда как серьезно!
- Что за фантазии! Причем тут я?
- Не юли! Притянуть мы тебя, конечно, не притянем, улик нет, да только стоит ли отпираться? Свои же люди! Твоих ребят у «Южного» в окрошку посекли, вот ты и подписал мужичку смертный приговор. Так сказать, за подлую измену: И все бы ничего, да только нестыковочка имеется в деле! Маленькая такая! С изюмину.
- Что ещё за изюмина?
- Изюмина такая, что не сдавал тебя любимый генерал! Преданность хранил до гробовой доски.
- Не понял!
- А ты попробуй понять! Кто тебя долбал в «Южном», вообще никто не знает. Ясно, что не урки. Но и не безопасники - это точно. Последние после гибели генерала вообще всех на уши подняли, в войсковые части запросы не поленились послать, экстренное расследование развернули. - Костиков сердито сопел. - Даже гаишников с пристрастием прошерстили.
- И что?
- А ничего. Никого и ничего. Не въезжали в город броневики. Ни по одной из дорог. И ОМОН на твоих парней не кидался.
- А вы?
Капитан фыркнул. - За свою службу я тоже ручаюсь.
- Великолепно! Кто же тогда бил по ресторану из пулеметов?
- А никто. Призраки. Возникли ниоткуда, сделали свое дело и растворились в воздухе.
- БМП-призраки? Весело! - я не улыбался.
- Еще бы! Вот и я, понимаешь, в задумчивости пребываю. Кого ж ты припек до такой степени, что давить тебя начали аж потусторонними силами? - Костиков вяло ухмыльнулся. - Может, ты из нацистов скрытных? Обидел какой-нибудь патриотический фронт - вот и мстят, голубчики.
Я поморщился.
- Бред сивой кобылы!
- Спасибо за кобылу. Но что мне, простите, ещё предполагать и думать? Кончились мои варианты. Без того негусто было, а после той ноченьки окончательно иссякли. Реальное мягко перешло в ирреальную плоскость, а я, признаться, был материалистом, - таковым, наверное, и помру. Вот и хватаюсь за что ни попадя. Чем не соломинка - национальный вопрос? Его хоть пощупать можно! И, если, к примеру, ваши орлы раздолбали какую-нибудь синагогу или тех же мусульман обидели скабрезным анекдотом, тогда совсем другая история!
- Бросьте! - Мы снова были твердо на «вы». - Ни синагог, ни мусульманских кладбищ я не разорял.
- Значит, национализм здесь ни при чем?
- Какой там, к черту, национализм! Пушкин был негром, а Чаплин евреем. После таких примеров только последний идиот двинет в националисты. То есть, если руки чешутся, тогда, конечно! Можно и рубаху на груди рвать, и инородцев клеймить, но, честно говоря, мне это как-то без разницы - за чуб кого-либо дергать или за пейсы.
- Выходит, опять несостыковочка. - Костиков вздохнул. - Никакой вы, к сожалению, не ура-патриот и не нацист. Ростом, так сказать, не вышли.
- А кто вышел?
- Вот и я о том же. Кто, черт подери, точит на вас зуб?
Я хмуро уставился в окно. Сказать было нечего.
- Мда… А ведь я, кажется, был с вами откровенен. И про генерала карманного все честь по чести объяснил, и от ярлыка нациста освободил. Чем порадуете в ответ?
Повернув голову, я встретил взгляд капитана. Глаза, в которые не слишком хотелось заглядывать. Та же безмерная усталость и то же безрадостное ожидание, все знакомо до слез. Точно в зеркало глянул. На самого себя. И не очень было похоже, чтобы он лукавил со мной. Даже гениальный актер на чем-нибудь да споткнется. Костиков действительно говорил правду. Не было у чекистов никакой особой программы, и Васильич накануне своего рывка наверх вряд ли стал бы так рисковать. Был я ему обязан, и он это прекрасно знал. Во всяком случае мог потерпеть ещё какое-то время. Наверняка мог! И уж, конечно, не отважился бы кидать спецназовцев наобум, без надлежащей подготовки, без малейшей гарантии, что я не уйду из «Южного» живым. Не-ет! На такое едва ли он мог бы решиться.
Странно, что все это дошло до меня только теперь. Я ведь почти успокоился! Так просто и заманчиво было списать все на двойную игру Васильича. А он, оказывается, и не играл вовсе - послушно выполнял все мои директивы…
Я до хруста сжал кулаки, нервно передернул плечом. Что же в итоге? Вновь старое разбитое корыто? Возврат на исходные позиции? Очень похоже на то. И снова непонятно, кто и за что меня так не любит. Кинофильм, Поэль, радиошутки, от которых Август лез на потолок - это ведь тоже чья-то работа. Кропотливая и старательная. Плюс к тому новоиспеченные проблемы на таможне, его величество Шошин, коего по сию пору нигде не могут найти. Тоже какая-то мистика. В конец отчаявшийся чинуша готов был даже объявить его в розыск, хотя сам же посылал за ним сопровождающих. Кажется, пропали все разом - И Шошин, и конвой. Но это повалило уже после. Главная карусель пошла раскручиваться ещё до «Харбина». Стало быть, происки американцев можно с чистой душой исключить. И «синие» из-за своих жмуриков не стали бы городить огород. Значит… Все бред И наваждение? Мы изобрели себе врага, выдули его, как детский шар, из воздуха?
