— Как я понимаю, не вы его повесили. — Ральф пожал плечами, убрал какие-то бумаги с единственного стула в крошечном кабинете и сел.
— Не-а. Ребята устроили для меня пирушку в полдень в пятницу. С тортом, мороженым и подарками. — Лейдекер порылся в своем столе, вытащил резинку, натянул ее на плакат, чтобы тот не развернулся, глянул одним вытаращенным глазом на Ральфа через трубочку плаката, а потом швырнул ее в мусорную корзину. — Я получил набор трусиков на недельку с вырезанными мошонками, флакон вагинального шампуня с земляничным запахом, пакет брошюрок «Друзей жизни» против абортов — вернее, пародий на такие брошюрки, включая комикс «Нежелательная беременность Денизы» — и вот этот плакат.
— Я полагаю, пирушку устроили не в честь дня рождения, м-м-м?
— Не-а. — Лейдекер хрустнул костяшками пальцев и вздохнул, уставясь в потолок. — Ребята отмечали мое спецпоручение.
Ральф увидел бледное мерцание голубой ауры вокруг лица и плеч Лейдекера, но на этот раз ему не пришлось делать усилий, чтобы расшифровать его.
— Сюзан Дэй, так? Вам поручили обеспечивать ее безопасность, пока она будет в нашем городе?
— В самую точку. Разумеется, тут будет полиция штата, но в подобных ситуациях они, как правило, налегают на контроль за уличным движением. Может быть, появится кое-кто из ФБР, но эти в основном держатся в тени, щелкают фотоаппаратами и обмениваются секретными знаками своего клуба.
— Но у нее, кажется, есть и своя служба охраны?
— Да, но я не знаю, сколько их и насколько они хороши. Сегодня утром я разговаривал с их главным — он по крайней мере неглуп, — но мы обязаны задействовать и наших ребят. Пятерых, согласно полученному мной в пятницу распоряжению. То есть я сам и еще четверо парней, которые вызовутся добровольно, как только я прикажу им. Наша задача… обождите минутку… вам это понравится… — Лейдекер порылся в бумагах на своем столе, нашел ту, которую искал, и вытащил ее. — …Обеспечить усиленное присутствие и высокую заметность.
Он кинул бумагу обратно на стол и ухмыльнулся Ральфу. Веселья в этой ухмылке было не много.
— Иначе говоря, если кто-нибудь попытается пристрелить эту сучку или обрызгать ее шампунем с кислотой, мы хотим, чтобы Лизетт Бенсон и другие телеидиоты хотя бы отметили тот факт, что мы там находились. — Лейдекер глянул на свернутый в трубку плакат, валявшийся в его мусорной корзине, и сплюнул на него. — Как вы можете так невзлюбить кого-то, если вы даже ни разу не встречались с ней?
— Я не просто невзлюбил ее, Ральф… Твою мать, я ее ненавижу. Послушайте… Я католик, моя любимая мамочка была католичкой, мои дети — если у меня когда-нибудь будут дети — будут прислуживать у алтаря собора Святого Иосифа. Прекрасно. Быть католиком — прекрасно. Разрешается даже есть мясо по пятницам. Но если вы решили, что мое католичество означает, будто я жажду снова ввести закон, запрещающий аборты, то вы промахнулись. Понимаете, я — тот католик, которому приходится допрашивать парней, избивающих своих детей резиновыми подтяжками или спихивающих их с лестницы после ночки, проведенной за добрым ирландским виски и сентиментальными беседами про своих мамочек.
Лейдекер полез себе под рубашку и вытащил оттуда маленький золотой медальон. Он положил его на кончики пальцев и протянул Ральфу:
— Мария, Матерь Иисуса. Я ношу это с тех пор, как мне минуло тринадцать. Пять лет назад я арестовал парня, носившего точно такой же. Он сварил в кипятке своего двухлетнего пасынка. Я говорю вам правду — так оно и было. Парень поставил на огонь большую кастрюлю с водой, и, когда та закипела, он взял ребенка за щиколотки и кинул его в кастрюлю, словно креветку. Почему? А потому, сообщил он нам, что парнишка не переставал мочиться в постель. Я видел тело, и вот что я вам скажу: после того, как вам доведется взглянуть на такое, те фотографии вакуумных абортов, что обожают демонстрировать ублюдки из «Права на жизнь», выглядят не так уж погано.
Голос Лейдекера слегка дрогнул.
— Лучше всего я запомнил, как тот парень плакал и как он держался за медальон с Девой Марией, висевший у него на шее. И как все время повторял, что хочет пойти исповедаться. Вселяет большую гордость за мое католичество, Ральф… Так-то вот… Словом, я считаю, будь кто хоть папой римским, он не имеет права на собственное суждение по этому вопросу, пока у него самого нет детей или он не провел хотя бы годик, ухаживая за детьми наркоманов.
— Ладно, — сказал Ральф. — В чем же ваша проблема с Сюзан Дэй?
— Она мутит весь гребаный котел! — рявкнул Лейдекер. — Она приезжает в мой город, и я должен защищать ее. Отлично. У меня есть хорошие ребята, и если нам чуть-чуть повезет, я думаю, мы скорей всего сможем выпроводить ее из Дерри с целой башкой и сиськами, торчащими в нужную сторону. Но как быть с тем, что может случиться до того? И тем, что будет после? Вы думаете, ее это хоть капельку колышет? Если уж на то пошло, вы думаете, тех, кто заправляет «Женским попечением», хоть сколько-нибудь колышут разные… побочные эффекты?
— Я не знаю.
— Защитники «Женского попечения» немного меньше склонны к насилию, чем «друзья жизни», но если отбросить все сраные нюансы, то, по сути, они мало чем отличаются. Знаете, с чего начался весь сыр-бор?
Ральф попробовал вызвать в памяти свой первый разговор о Сюзан Дэй — тот, что произошел у него с Гамом Дэвенпортом. На одно мгновение он почти ухватил его, но тот сразу же ускользнул. Бессонница вновь взяла верх. Он покачал головой.
— Зоны, — произнес Лейдекер и издал исполненный отвращения смешок. — Простые старые правила разбивки зон садовых участков. Забавно, правда? В начале этого лета двое из наших наиболее консервативных городских советников, Джордж Тэнди и Эмма Уитон, обратились с петицией к комитету по зонам, чтобы там пересмотрели зону, на которой находится «Женское попечение». Идея состояла в том, чтобы путем подтасовки вычеркнуть это место из списка существующих. Вряд ли я подобрал точный термин, но вы усекли, верно?
— Конечно.
— Угу. Тогда приверженцы «Свободного выбора» попросили Сюзан Дэй приехать в город и выступить с речью, чтобы помочь им объявить крестовый поход против мракобесов из «друзей жизни». Только все дело в том, что мракобесам так и не удалось перепланировать округ номер 7, и людям из «Женского попечения» это прекрасно известно! Черт, да ведь одна из их директоров, Джун Хэллидэи, сама состоит в городском совете. Они с этой сукой Уитон чуть не плюются друг в дружку, когда встречаются в зале… Перепланировка округа номер 7 с самого начала была утопией, потому что формально «Женское попечение» — это больница, точно такая же, как Домашний центр Дерри, и стоит тут тронуть лишь один камешек… Стоит изменить закон планировки зон, чтобы «Женское попечение» стало незаконным, то же самое произойдет с одной из трех больниц в округе Дерри — третьим по величине округе в штате Мэн. Стало быть, этого никак не могло произойти, и хрен с ним, поскольку прежде всего дело совершенно не в этом. Дело было в том, чтобы ссать-где-хочу и прямо-тебе-в-морду. Чтобы стать занозой в заднице. А для большинства из «Свободного выбора» — один из моих ребят зовет их «китобоями» — чтобы оказаться правыми.
