Постепенно все стали расходиться.
Выпускной вечер старшей группы детского сада № 1339 был окончен.
* * *
Елена Борисовна устало вздохнула. Новые туфли сильно натерли ноги, и она мечтала скинуть неудобную обувь.
– Евгения, вы Машу не видели? – спросила она у пианистки.
– Нет. Наверное, переодевается, – предположила женщина, закрывая крышку пианино. И добавила: – А она здорово Бабу-ягу изобразила! Талант прямо!
– Несомненно, – кивнула Елена Борисовна, вспомнив, как испугался Павлик. Конечно, Маша немного переусердствовала, когда стала тащить за собой Кашина, но втайне воспитательница даже немного позлорадствовала – в кои веки и на распоясавшегося засранца нашлась управа. Пусть и в виде переодетой Бабки-ежки.
Она собрала раскиданные Павликом фломастеры с карандашами.
«Ну и тип. Неужели родители не понимают, что из этого «малыша» растет самый натуральный монстр?!»
В поисках Марии Елена Борисовна заглянула в помещение своей выпускной группы. Там никого не было. На всякий случай она посмотрела в спальне, там тоже было пусто. Она закрыла дверь, сделав себе мысленную пометку в мозгу:
«Вызвать слесаря для ремонта кровати Димы Алексеева».
Елена Борисовна вышла в раздевалку, ничего не понимая. Где Маша? Не могла же она вот так уйти!
Ее взгляд неожиданно остановился на синем пакете, сиротливо лежавшем на подоконнике. Женщина медленно подошла и взяла его в руки.
Внутри была маска Бабы-яги. Воспитательница задумчиво покрутила ее в руках, вспоминая, что сегодня утром Женя передала им с Машей эту маску для выпускного вечера. Маша даже примерила ее, после чего снова положила в пакет. Но…
Почти целую минуту Елена Борисовна сосредоточенно разглядывала резиновое лицо лесной ведьмы. Оно сильно отличалась от той маски, что была на Марии сегодня. Эта маска – комичная пародия на чумазую старушку с чуть нахмуренными бровями, лицо скорее строгое, чем злое. То, что было сегодня на Маше, выглядело намного реалистичней и страшней, и, когда она посмотрела на бескровную, жуткую физиономию с длинным носом, ей в какой-то момент сделалось не по себе.
«Ну и что, значит, Маша взяла другую маску»
Допустим, но где она?!
(и Маша ли вообще играла Бабу-ягу?)
Ей не понравилась эта мысль. Почему-то на память пришел какой-то дурацкий роман, который на днях подсунул ей сын. Там был один момент, как на Новый год в школу пришел Дед Мороз и увел с собой одну девочку, якобы для того, чтобы вручить подарок, которого ей не хватило. Потом эту девочку нашли мертвой, а настоящий Дед Мороз и Снегурочка приехали на полчаса позже. А лже-Дед Мороз оказался маньяком.
Елена Борисовна вышла в коридор и торопливым шагом направилась в медицинский кабинет. Может, она там.
Однако кабинет оказался заперт. Елена Борисовна еще раз проверила актовый зал и окончательно растерялась. Мария как сквозь землю провалилась.
«Столовая» – пронеслась у нее мысль.
* * *
Павлик прошел в туалет и закрыл за собой кабинку.
– В траве сидел кузнечик, – пробормотал он, снимая брюки и плюхаясь на унитаз. – Чесал свой огуречик. Уроки не учил, по сраке получил…
Он скорчил недовольную физиономию, вспомнив, какие им вручили подарки. Офигеть можно. Додумались, чего дарить. Какие-то козлячьи фломастеры с такими же козлячьими карандашами. Кому эта порнуха нужна?
Паша не знал смысла этого незнакомого слова, но он часто слышал его от своего папы, особенно когда тот разговаривал по телефону с кем-то.
Судя по всему, папе нравилось это слово.
«Это все порнуха, ты мне дело говори!» – кричал он в трубку, и глаза его наливались кровью. Или: «Сами разбирайтесь с вашей порнухой!»
Наверное, порнуха – это что-то вроде какашек. Ведь если заменить слова в папиных предложениях, то смысл будет примерно таким же…
Он услышал, как где-то снаружи открылась дверь. Наверное, кто-то из его группы забыл что-то из своих вещей.
– Шик-блеск в жопе треск… Тили-тили-точки. – Паша стал напевать следующую песенку. – Ехал хрен на бочке.
Он слез с унитаза, подтерся и бросил использованную бумагу прямо на пол. Смывать за собой он не стал – на это есть уборщица Лейла. К тому же он сегодня здесь последний день. Никто не узнает, а если узнает – ему ничего за это не будет.
– Ехал хрен на бочке, – повторил он, застегивая брюки. – А писька на тележке, щелкала ореш…
Он замер, услышав, как кто-то вошел в туалет. Тихими, шаркающими шагами.
Ручеек пота потек по виску мальчика, когда он посмотрел сквозь щель между дверью. Мимо него что-то проскользнуло. Что-то темное…
Вошедший остановился напротив кабинки, где находился Павлик, и издал хриплый смешок.
«Кто тут?» – хотел спросить Паша, но все, что он смог из себя выдавить, – чуть слышный писк.
В дверь заскребли.
* * *
Елена Борисовна еще раз прошлась по коридору. Тихо. Потом она спустилась на первый этаж, попутно проверяя двери в других группах. Все были заперты, что неудивительно – их представление закончилось около половины седьмого вечера, когда всех детей уже обычно забирают домой.
Дверь в столовую была приоткрыта.
Воспитательница зашла внутрь и замерла.
Мария
(Баба-Яга)
стояла у окна, плечи ее ритмично вздымались, она прерывисто дышала, как если бы только что пробежала стометровку.
– Маша? – нерешительно позвала Елена Борисовна.
Женщина у окна медленно повернулась. Ее голова с неряшливо торчащими седыми паклями выглядела по-настоящему жутко. Крошечные глазки исподлобья смотрели на воспитательницу.
– Я тебя обыскалась везде, – продолжила Елена Борисовна. Ей определенно не нравилось, как на нее смотрит Мария – было что-то голодное в этом взгляде. И еще она не решалась подойти ближе к переодетой коллеге, оставаясь возле двери.
– Может, вместо мальчишки я тебя с собой заберу, тетя? – хрипло полюбопытствовала Баба-яга и сделала маленький шажок вперед. Ее рука потянулась к разделочной доске, на которой лежал нож.
– Перестань, это не смешно, – проговорила женщина. Она не узнавала голос Маши – клокочущий хрип не имел ничего общего с голосом ее молодой коллеги.
Ее охватил самый настоящий страх, когда она увидела, что рука в черной перчатке схватилась за нож.
– У меня там хорошо. В моей избушке…
Елена Борисовна попятилась назад.
* * *
Дождь уже прекратился, но небо все еще было затянуто серыми, набухшими влагой тучами.
– Ну, и где уже Павлуша? – взволнованно спросила у мужа Диана Романовна. – Я думала, он за нами идет!
– Он в туалет пошел, – степенно ответил Олег Михайлович, отец Павлика.
– Так что ты сразу не сказал? – всполошилась Диана. – Он все еще там?
