Все согласно закивали, и только Настя сидела с отсутствующим видом, будто сказанное ее и не касалось вовсе…
Им предстояло еще забрать с собой Бориса Баркова, который оставался в глубине пирамиды. Но они опоздали. Придя в себя, бывший миссионер лег на камни в узком проходе и привел в движение механизм. Опустившаяся каменная плита раздавила его череп, как орех. Момент его гибели почувствовали все. Помолчав минуту, они приняли безмолвное решение: пирамида будет лучшим местом последнего упокоения для этого человека.
Самолет по пути в Мадрид влетел в грозовой фронт над самым центром Средиземного моря. Прогноз погоды не предвещал такого резкого, почти мгновенного сгущения облаков, и экипаж самолета поначалу даже не сообразил, что происходит, увидев перед собой черную стену туч, ежесекундно прорезаемую вспышками молний. Чтобы уйти от опасности, летчики взяли резко вверх, но мощность фронта была слишком велика, и они никак не могли достичь его верхнего края. В любую минуту молния могла ударить в самолет, и страшно подумать, что произойдет тогда.
Единственным, кто сразу разобрался в причинах происходящего, оказался Захар.
— Выродки мутят! — уверенно сказал он. — Скорее всего, сам Айзенштадт.
— Неужели такое возможно? — изумился Жуковский.
— Еще как возможно! — сказал Бойцов. — Ты и сам сможешь делать это, если потренируешься. Но нам от этого не легче, я никогда такими делами не занимался и даже не знаю, с чего начать.
— Зато я знаю, — успокоил обоих Захар. — Сейчас я разгоняю тучи, а заодно попробую хорошенько врезать по ушам этому колдуну, чтобы знал свое место и не высовывался. А вы будете мне помогать.
— Как? — спросил Сергей.
— Подключайтесь ко мне, а там поймете, — ответил Захар и зажмурил глаза.
Сергей последовал его примеру и мысленно оказался вне воздушного корабля, но рядом с ним. Вокруг все сверкало и грохотало. Прямо по курсу туча раскололась ослепительным сиянием, и целый сноп молний метнулся навстречу самолету.
— Давайте! — отдал безмолвную команду Захар, и Сергей с Бойцовым присоединили собственную силу к великолепному в своей мощи всплеску сил старого цыгана.
Они не успели понять, что он проделал, только увидели, как сноп молний изогнулся вниз и прошел мимо «Боинга». Одновременно с этим раздался оглушительный грохот и резкий порыв попутного шквального ветра швырнул самолет вперед. Тот же шквал разорвал пелену туч и разогнал их по небу. В самолете сразу стало светло, и перепуганные грохотом и сверканием молний пассажиры стали приходить в себя.
— Как бы мы не переборщили! — покачал головой Захар. — Айзенштадту сильно повезет, если он сможет пережить такую оплеуху.
Впрочем, по его виду не было заметно, чтобы он сильно заботился о здоровье координатора европейской ложи.
В аэропорту Захар кому-то позвонил, и через двадцать минут молодой цыган, одетый, словно персонаж из оперы «Кармен», подогнал на стоянку сверкающий «ниссан-террано», с почтительным поклоном вручил Захару ключи и документы и тут же затерялся в толпе.
— Не стоило утруждаться! — ревниво сказал ему Степан. — Я тоже мог бы организовать транспорт.
— Армейский грузовик? — усмехнулся Захар. — Ладно, не дуйся, еще сочтемся славой. Садись лучше за руль и поехали.
По умению управлять автомобилем Бойцов мог дать фору многим профессиональным гонщикам. В повороты на серпантинах он входил, почти не сбавляя скорости, на крутых спусках не притрагивался к педали тормоза. Делал он это непринужденно, без малейшего напряжения, так что Сергей спокойно сидел на заднем сиденье и даже умудрился немного вздремнуть. К воротам старинного замка, куда от шоссе вела извилистая, хорошо асфальтированная узкая дорога, они подъехали, когда начало светать.
— Пока не скажу, не вмешивайтесь, — велел им Захар. — Я неплохо знаю местную обстановку.
Массивные деревянные ворота, окованные стальными полосами, оказались имитацией под старину. На самом деле это была хорошо декорированная плита из броневой стали. Из неприметной калитки вышел одетый в черную форму человек, Захар что-то коротко приказал ему по-испански, и ворота бесшумно поползли вверх, освобождая проезд для автомобиля. Степан загнал машину внутрь, и все трое вышли в большой, мощенный брусчаткой прямоугольный двор, в котором не было ни деревьев, ни цветов, ни клочка травы. Другой служитель, одетый точно в такую же черную форму, провел их внутрь. Что внушал им Захар, за кого принимали их служители, Сергей, конечно, не знал. Но относились к цыгану весьма почтительно и двери перед ними открывали с поклонами.
Пройдя анфиладу богато изукрашенных комнат и коридоров, они оказались в огромном сводчатом зале, стены которого были увешаны драгоценными старинными шпагами и мечами. Тут же висели большие, в рост, портреты грандов и дам в старинных одеждах. Были и несколько портретов католических священников, в том числе одного кардинала в фиолетовой мантии. Но то, что Жуковский увидел в центре зала, невольно заставило его вздрогнуть. На огромном, как футбольное поле, столе в окружении множества горящих свечей стоял полированный гроб из драгоценного дерева. Рядом с ним в старинном кресле сидел одетый в черный фрак седой старик аристократического вида.
— Здравствуйте, князь! — сказал Захар вроде бы негромко, но звук его слов, отразившись от стен, показался оглушительным.
Человек медленно повернулся в их сторону, и на его лице отразилось удивление.
— Вы? Это вы? — произнес он растерянно, глядя на Захара.
— А кого вы думали увидеть? — спросил старый цыган.
— Неужели вы — с ними? — все так же удивленно спросил тот, кого Захар назвал князем.
— А вы и не предполагали, — усмехнулся Захар. — Значит, я хорошо вошел в образ. Не так ли, князь? Кстати, господа, знакомьтесь — координатор всемирной ложи князь Генрих Валленштейн. Как ни прискорбно, потомок того самого Валленштейна… А это кто? Это же надо! Сам Франц Айзенштадт! Я оказался прав, доигрался-таки старый колдун! Я бы сказал: упокой, Господи, его душу, но вряд ли это произойдет. Да, воистину, славный конец бесславного пути!
— Не ерничайте, монсеньор, вам это не идет, — скривился князь и тут же, не меняя выражения лица, как делают это урки, нанес ментальный удар страшной силы.
Но все трое оказались готовы, и одного поставленного Жуковским защитного поля оказалось достаточно, чтобы отразить удар. И все равно их ощутимо шатнуло.
— Шустрый какой! — восхитился Захар. — Сережа, спеленай-ка его, а то князюшка тут дел наделает.
Поняв, о чем говорит цыган, Жуковский обездвижил Валленштейна и лишил его возможности наносить ментальные удары. Сделать это оказалось нелегко, потому что князь, очень сильный колдун, отчаянно сопротивлялся.
