Фред Ольмштедт пребывал в хозяйстве в одиночестве, настолько же не востребованный этой ранней зимой, как и противопожарное снаряжение. С момента смерти своей жены около года назад он практически все время жил в этом домике. Здесь, вдали от всего того, что служило ему напоминанием о разлуке с дорогой подругой его последних сорока двух лет жизни, он чувствовал себя комфортно. Через шесть месяцев его скорее всего принудительно отправят на пенсию. И тогда… Он не любил думать о том, что будет дальше.
Ольмштедт сидел в просторном кресле в основном холле, наслаждаясь «Ридерс Дайджест», как вдруг в комнату быстро ворвалась молодая женщина с блестящими глазами и чуть не довела его до сердечного приступа.
Ее просьба оказалась такой же ошеломляющей, как и появление.
– Не думаю, что смогу вам помочь, мисс. Это собственность правительства, – вежливо возразил он.
– Я из Весткрофтского колледжа. Работаю с доктором Дином Трумэном. Дело чрезвычайной срочности.
Фред почесал подбородок, успевший за два дня обрасти щетиной, и втянул живот, жалея о том, что он не в форменном защитном костюме и даже неряшливая рубашка в красно-черную клетку не заправлена в потертые джинсы.
– Доктор Трумэн, говорите? – Ольмштедт перебирал закрома своей памяти.
Имя казалось смутно знакомым, но он не мог вспомнить самого человека.
– Не понимаю, зачем доктору все это могло понадобиться. Изящная брюнетка фыркнула и промчалась мимо него в заднюю комнату.
– Эй, эй! Вам нельзя туда.
Она принялась обшаривать ровные ряды полок. Он не отставал от нее.
– Только для уполномоченных. У меня возникнут серьезные проблемы, если я позволю вам…
Девушка повернулась к нему. В ее больших карих глазах стояли слезы.
– Пожалуйста. Вы должны мне помочь. Должны.
Фред Ольмштедт почувствовал, как его сердце растаяло. Он снял с гвоздя связку ключей.
– Там. В гараже. С помощью большого ключа попадете внутрь. Маленький ключ откроет дверь шкафчика. Не могу точно сказать, сколько там предметов.
Она взяла ключи и поцеловала его в щеку. Ее губы напоминали прикосновение теплых цветочных лепестков.
– Спасибо.
– Да ладно, но если у меня случится пожар, вам придется взять меня на попечение, – проговорил он ей вслед.
Уайти Доббс подумал о Джоне Эвансе и захихикал.
Проклятие. Всегда знал, что парень был здоровый, но черт, сколько же раз нужно убить человека, чтобы он умер?
Он взглянул на часы – точно успевает. Грузовик оказался на редкость послушным, пробиваясь сквозь снежные дороги. Уже недолго.
– Совсем недолго, Джимми Дин, совсем недолго.
Доббс почувствовал насмешливую жалость. Все это было возможно благодаря вычислениям самого Дина. Так как же кто-то настолько сообразительный мог быть таким глупцом? Будущий Дин Трумэн вывел, как в пространственно-временном поле происходят каким-то образом разрывы и истончения поверхности, и подверг Доббса тому, что называлось неорадиацией. Но вот чего будущий Дин Трумэн не знал, так это того, что все это ослабление во времени и пространстве происходят именно в результате его экспериментов, в результате взрыва машины, им созданной.
Идиот.
Через несколько месяцев, когда Уайти Доббс научился контролировать свои прогулки по времени, жизнь стала более или менее сносной. Как только он научился снижать уровень накапливавшейся радиации скачком во времени через каждые три дня, исчезновения перестали быть для него неожиданностью. Так Доббс смог сам ставить эксперименты.
Тэнди.
Его самым большим желанием было спасти свою младшую сестру от отца, убившего ее. Ему представился такой случай, когда он в результате перемещения попал во время за два месяца до ее смерти. Доббс не терял времени попусту. Он украл машину и устремился в Балтимор, как вдруг узнал, какую еще жестокую шутку сыграла с ним судьба.
Приблизительно в тридцати семи милях от вершины холма Хокинса Доббс против своей воли испарился, не успев и глазом моргнуть, и материализовался в другом месте, в другом времени, но в пределах этого радиуса. Он пытался снова и снова. Но каждый раз результат был один и тот же. Он оказался привязанным к холму Хокинса.
То, чего Доббс так страстно желал, то единственное, что как-то могло оправдать его существование, ускользнуло от него. Он не мог спасти Тэнди.
Потом Уайти подумал о телефонном звонке. С удивлением он отметил, что помнит номер. С еще большим удивлением услышал в трубке ее голос.
Тэнди.
Такой тонкий, но бравый голосок. Простое приветствие заставило его похолодеть.
Тэнди жива.
– Алло? – снова сказала сестра.
«Она собирается повесить трубку», – понял он. Но собственный голос не повиновался ему. Когда Уайти сумел заговорить, то слова вышли неловкими, и он задохнулся от нахлынувших чувств.
– Алло, это… это Тэнди Доббс? – спросил он, зная ответ, но пытаясь удержать ее внимание.
– Да. А кто это? – ее голосок, такой детский, такой дружелюбный, открытый и живой.
Может быть, Уайти не может спасти ее сам, но он мог по крайней мере предупредить ее, попросить ее уйти из этого дома. Он заговорил, торопясь, убеждая девочку последовать своему совету.
– Кто ты? И что ты хочешь?
– Просто убирайся оттуда!
Потом, отчаявшись передать ей всю серьезность положения, Доббс рассказал, что должно было произойти. Он пересказал ей будущее.
Она не поверила, не поверила.
Когда Тэнди снова заговорила, ее голос стал слабым и испуганным:
– Кто это? Мелвин? Мелвин, это не смешно.
Потом в трубке послышались шум и возня, и возник новый голос, ужасный голос. Голос, звучавший в его кошмарах каждую ночь.
– Какого хрена, кто это? Если ты еще раз позвонишь сюда, чертов извращенец, я тебе член отрежу и засуну в твою паршивую глотку. Ты слышишь меня, задница? Ты меня слышишь?
Его отец. Доббс невольно отпрянул от телефонной трубки. Какая-то ледяная тупость окутала его мозг. На какое-то мгновение, мгновение от одного вздоха до другого, он перестал быть Уайти Доббсом, снова превратившись в Мелвина. В мальчика. Трусливого мальчика, который сносил побои отца и видел убийство своей сестры.
Потом его сердце сжалось в мощный кулак, кулак ярости и ненависти. Больше всего на свете, больше, чем помочь Тэнди, он хоте., снова убить своего отца. Рядом с телефоном висел почтовый я, , ж. Он прочитал число на газете и улыбнулся.
– Ты меня слышишь, задница? – визжал отец в телефонной трубке.
Уитни Доббс расхохотался. Такого звука Мелвин не мог произвести. Звук, пробиравший до костей даже мертвых. Его отец замолчал.
– Через три дня, – произнес Доббс. – Через три дня ты сдохнешь.
