– Иди сюда, мой милый, – нежно шепчет она. – Здесь хорошо. Здесь спокойно. Здесь вечная тишина.
Алина втянула Наковальникова в комнату, и только сейчас он понял, что никакой это не аквариум. Просто каким-то странным образом здесь удерживается вода.
С двух сторон к Бабкиной подплыли еще две русалки. В них Вовка с трудом узнал Майку с Ленкой.
– Отпусти их! – Наковальников перехватил Алину за руку. – Немедленно.
– Они сами захотели, – пропела Бабкина, ласкаясь к Вовке. – САМИ. Ты ведь тоже САМ пришел. А здесь хорошо, очень хорошо. Теперь мы всегда будем. Станем жить, людей привораживать, души их к себе переманивать. Соглашайся. – Голубые глаза становились все ближе и ближе. – Соглашайся… Ты не пожалеешь. Тебе понравится. Только захоти.
Слова застревали в голове, не давая ни о чем думать. Вовке уже чудилось, что он сам это говорит и, что самое ужасное, этого хочет. И всегда хотел. Быть бессмертным, жить в озере. Бабкина такая милая и приветливая. Она его уже не раз спасала и сейчас спасет.
Над головой пронеслась струйка холодного течения. Стало неуютно. Но Алина все еще была здесь.
– Только кивни, и мы уплывем отсюда далеко-далеко. Нас уже ждут, к твоему приходу все готово.
Дом снова вздрогнул. Снаружи не на шутку разгорелась битва, но здесь пока было спокойно. И будет спокойно всегда.
Холодное течение стало сильнее, от него заныл затылок.
В дверь ломились.
– Откройте! – кричали снаружи.
– Быстрее! – торопили голубые глаза. – Один кивок!
– Майка! Ленка! – надрывался голос.
– Пора! – Бабкина потащила Вовку в глубь комнаты, где было гораздо темнее, чем на пороге.
– Вы меня слышите? – Дверь сотрясли частые удары.
Шаг – и Вовку как будто окатили водой. От этого стало зябко и противно. Бабкина тянула его за собой, но двигалась она быстрее, чем ее спутник. От этого рука ее вытянулась, посерела. Проступили редкие длинные волоски. Наковальников остановился. Рука продолжала растягиваться. Бабкиной уже не было видно, только длинная рука указывала то направление, где она скрылась.
Вовка легонько хлопнул по костистой лапе, сжимающей его запястье. По всей длине руки прошла волна возмущения. Он стукнул еще раз. Почувствовал, как сильнее впились в него ногти, как стремительно сокращается невероятно растянувшаяся рука. Но не настолько быстро, чтобы сию секунду Бабкина могла оказаться здесь.
Наковальникова резко потянуло вверх, к свету, к солнцу, заплескалась над его головой вода. Шею сдавил чей-то тяжелый обхват.
Рука Бабкиной разжалась. И Вовка оказался на поверхности воды. Сделал глубокий вдох, забарахтался, пытаясь освободиться от чьего-то объятия.
– Не дергайся, а то как врежу! – заорал ему в затылок хорошо знакомый Спирин голос.
От радости Вовка чуть снова не пошел на дно. Но его дернули за волосы, поднимая вверх лицо.
– Какого лешего ты сюда полез? – яростно шипел Колька, отбиваясь от Вовкиных рук. Пытаясь ухватиться за что-нибудь, Наковальников цеплялся за Спиридонова, утаскивая его вслед за собой под воду.
Неподалеку раздалось знакомое тарахтение. Ребята перестали отпихиваться друг от друга и завертели головами, ища, с какой стороны должна показаться моторка. Лодка вынырнула неожиданно. Глеб успел заметить бултыхающихся пловцов.
– Чего вы? – крикнул он, закладывая крутой вираж. – Нашли где купаться! У нас так далеко от берега не отплывают!
Вовка покрутился на месте. Берег был и правда далеко.
Первым в моторку забрался Спиря, рывком вытащил из воды Наковальникова.
– Как я здесь очутился? – шепотом спросил Вовка, боясь, что Глеб примет его за сумасшедшего, если услышит такой вопрос.
– По воде пришел, – мрачно буркнул Колька, через голову стаскивая мокрую футболку. – Так и топал, словно не по воде, а по дороге идешь. А потом под воду провалился. Я еле доплыть успел.
– Она меня утащила. – Испуг прошел. Вовку стал бить озноб. – Бабкина. Они там войну затеяли, захотели выяснить, кто сильнее – древние страхи или современные ужастики.
– Тоже мне нашли занятие! – мрачно хмыкнул Спиря. – И что, выяснили?
– Им понадобилось, чтобы я встал на чью-нибудь сторону. Но я отказался. – Вовка икнул, выплевывая изо рта противную воду. – Они Майку с Ленкой русалками сделали.
– Дома они, – мрачно глядя на приближающийся залив, буркнул Колька. – Тебя все ищут.
– Значит, дом стоит? – напомнил о своем существовании Глеб. – Я недавно мимо проплывал, заметил его. Да и батяня мне сказал, что тогда не смогли его сжечь. Ни с чем ушли. Спугнуло их что-то. – Парень наклонился вперед и зашептал так тихо, чтобы его слышали только ребята: – Домового они увидели. Всамделишного. Сначала вроде хозяин вышел. Они с ним чин чином поговорили. А потом он спиной повернулся. Они смотрят, а он ростом стал ниже, посерел весь. Так они и смекнули, что не Малахов это был, а домовой. Они ж, когда долго в одном месте живут, на одно лицо с хозяином становятся. Их и не отличишь. А потом мужики долго из залива выйти не могли, будто их кто водил. Тогда-то они и решили больше сюда не соваться, а для остальных говорить, что, мол, спалили дом, не осталось от него ничего. Чтоб никто больше сюда не совался.
– Так, может быть, его и на самом деле поджечь? – задумчиво спросил Спиря. – Пусть его совсем не будет.
– А что ты с духами сделаешь? – пожал плечами Глеб, заводя моторку в залив. – Они как жили здесь, так и будут жить.
– Ну да, – закивал головой Вовка. – Только в них никто верить не будет, поэтому они станут слабыми. И никому никакого вреда не принесут.
– Знаете что, – предложил Глеб, глуша мотор. – Собирайте-ка вещи и мотайте отсюда. Если эти чудики решили извести друг друга, пускай делают что хотят.
– Как же они будут без людей жить? – с сомнением спросил Наковальников. – Им же надо кого-то пугать!
– Кого пугать, они найдут всегда, – пообещал Глеб.
Ребята выбрались на берег. Мотор чихнул, заводясь заново.
– А как… – начал Вовка, только сейчас сообразив, что забыл спросить у Глеба, как он узнал, что они с Колькой именно сейчас тонут посередине водохранилища.
На Наковальникова глянули пронзительно-голубые глаза, и моторка унеслась прочь.
– Подожди! – прошептал Вовка, но останавливать было уже некого.
Он развернулся и побежал догонять Спирю.
Этот сон снова приснился Вовке через неделю. Но теперь спрут сидел печальный. Его огромные глаза были темны, а все тело медленно меняло цвет от серого до красного, потом желтого и опять серого. Из трубочки сзади время от времени всплывало чернильное пятно.
– Не боишься, значит? – грустно спросил он, захлопывая крышку сундука. – Надеюсь, это ненадолго. Мы еще встретимся! И ты сможешь сделать правильный выбор.
