— Да, и каково же было их недоумение и раздражение, когда я ожила, — усмехнулась она, и он восхитился ее силе духа.
— Что это Вы делаете в коридоре, Надин, а не возле своей подопечной, как всегда? — поинтересовался доктор, проходя мимо.
— Я привела к ней русского.
— Кого?
— Русского. Мужчина на улице спросил у меня дорогу. Это оказался русский. Я и решила проверить Бьянку.
— И что? — заинтересовался доктор.
— Вот уже минут пять болтают.
— Она знает русский?
— Или они оба — китайский. Для меня это без разницы, — заметила Надин. — Но я ни слова не понимаю.
Доктор подошел ближе к двери и прислушался. Оттуда доносился довольно бойкий диалог на русском. Говорили мужской и женский голоса, в последнем он с легкостью различил голос своей пациентки.
— Удивительно, — проговорил док, а Надин так и осталась стоять у стены. Видимо, ее удивление было выше всяких ожиданий.
— Вы хотели доказать ей, что она его не знает, верно? — догадался доктор.
— Да, — призналась Надин.
— И совсем не ожидали…
Женщина покачала головой.
— Ну ладно английский, но голландский… и русский, — это не укладывалось в ее голове. Неужели бабушка ничего не знала о своих детях?
— Я понимаю, что это немного неожиданно, — произнес Леша, — но если Вас здесь ничего не держит, и Вы не можете здесь никого и ничего вспомнить, возможно, Вы — не та, кем они Вас считают? Ну, скажем, произошла какая-то путаница в документах или где-то закралась ошибка?
— И кто же я, по-вашему?
— Возможно, Вы — русская. Вы ведь с такой удивительной точностью описали мне улицы нашего города, что я просто не сомневаюсь, что, как минимум, Вы там были. А если честно, то полагаю, что Вы прожили там какое-то время.
— Может быть, — не стала отрицать Бьянка.
— Ведь и Ваше имя не вызывает у вас никаких эмоций, верно?
— Почему, — возразила Бьянка, — вызывает, сострадание.
— Это может быть связано с травмой, комой, больницей.
— Может.
— Может, это не мое дело, — решился, наконец, Алексей, но если захотите… Через три дня я возвращаюсь домой, можете поехать со мной. Это Вас ни к чему не обязывает, посмотрите, походите — если ничего не вспомните, вернетесь обратно.
— Но у меня нет ничего: ни документов, ни денег, ни билетов.
— Близкие Вам ничего не оставили?
— Насколько я знаю, все ушло на оплату счетов.
— У Вас должно быть свидетельство о рождении, с ним должно быть не сложно оформить паспорт, особенно, учитывая Вашу ситуацию. Поинтересуйтесь у персонала, к тому же Вам наверняка полагается какое-то пособие.
— Да, Вы правы. Надо будет спросить у Надин.
— Вот мой номер, — Леша протянул ей визитку. — Я буду рад, если Вы решите составить мне компанию.
Бьянка благодарно приняла визитку из его рук, и еще долго после того, как дверь за ним закрылась, перечитывала его имя и фамилию. Ей казалось, что она его очень хорошо знает, если не всю жизнь, то уж половину — это точно. С ним так легко было говорить, как с родным братом, с которым выросли вместе и который понимает тебя с полуслова. Куда проще, чем с Надин или с доктором, хотя последний был довольно-таки мил.
— Признаю, ты была права, ты знаешь русский, — проворчала, входя, Надин, словно Бьянка была в чем-то виновата.
— Надин, как мне оформить паспорт? — сходу перешла к делу девушка. Она понимала, что если не решится сейчас, второго шанса может не представиться.
— В муниципалитете уже должны были его оформить. Нужно только зайти и забрать.
— Отлично, и где он находится? — Еще одна вещь, которая ее поражала. Она знала расположение улиц в далекой русской столице, но не имела понятия, где находится местный муниципалитет.
— Куда намылилась? — не выдержала Надин. — Доктор сказал: за ворота ни шагу.
— Это мы еще посмотрим, — подумала Бьянка, серьезно решив заставить доктора изменить свои слова.
— Надин, а мне положено какое-нибудь пособие?
— Эти русские плохо на тебя влияют, — недовольно проворчала сестра. — Положено, деньги по сиротству с тринадцати лет и пособие по состоянию здоровья, — последние слова она особенно подчеркнула.
— А…
— И это все тоже можно получить в муниципалитете.
— Замечательно, — улыбнулась Бьянка, а Надин лишь укоризненно покачала головой.
— У Вас есть какие-то нарекания по здоровью? — Бьянка серьезно посмотрела на доктора.
— Нет, Бьянка, никаких нареканий.
— Тогда не кажется ли Вам, что пора меня выписать?
— После такой продолжительной комы могут быть разного рода осложнения, поэтому неплохо было бы хотя бы пару недель понаблюдаться в стационарных условиях, — возразил он.
— Уже прошла неделя, и ничего не случилось, — Бьянка с мольбой посмотрела на него. — Я здесь была долгих шесть лет, в полной неподвижности. Вы хотите продлить мой срок заключения еще на неделю?
— Бьянка, это не тюрьма. Ты можешь выходить, гулять.
— В пределах двора! — взорвалась она. Док даже не подозревал, что девушка фактически на грани отчаяния.
— Ты не можешь дождаться, когда тебя отсюда выпустят, — понял он.
— Я не могу больше, — глухо проговорила она, и ее глаза сказали ему больше, чем слова. — Пожалуйста, Гийом. — В тех редких случаях, когда она называла его по имени, он едва не задыхался, так интимно звучало это слово в ее устах.
— Хорошо, — сдался он, и увидел, как огонь засветился на дне ее темных глаз.
— Только ты должна помнить о предосторожностях и не пускаться во все тяжкие.
— Обещаю, — выпалила она, пулей выстреливаясь с кровати и вешаясь от счастья ему на шею. Ее волосы скользнули по его лицу и шее, они пахли травами. Она напоминала ему фею, случайно залетевшую в больничную палату. Какое право имел он, человек, удерживать ее?
— Бьянка, обещай быть осторожной, — попросил он.
— Обещаю, — ответила она и посмотрела ему в глаза. Док утонул в них раз и навсегда.
Тинни сидел возле тела Саши и держал ее за руку. Он приходил в лабораторию уже не первый день и делал это снова и снова в надежде, что она вернется.
— Что ты наделал? — в сотый раз проговорил он Стэну.
Стэн сидел в углу с опущенными плечами, еще более помятый, чем обычно, с всклокоченными волосами и темными кругами вокруг глаз. Бессонница оставила характерные следы на его лице.
— Я не предполагал, что все так… Я был практически уверен, — бессвязно пробормотал он свои оправдания.
Тинни не пошевелился и даже не посмотрел в его сторону. Ему не нужны были слова: нужен был ответ или решение. Пока же они даже не могли понять, что произошло.
