И тогда я начала играть роль, которая все еще была слишком трудна для меня.
— Я принесла несколько полотенец и прохладную воду, — сказал я оживленно, двигаясь в сторону кровати и смачивая одну из тряпочек. — Не открывай глаза. Я хочу сменить эту бумажную салфетку.
— Хорошо, — сказала она.
Ее глаза и вправду остались закрытыми. Но они все еще источали кровь. Ее аромат достиг меня, и на мгновение я подумала, что у меня появится чувство вроде "Ой, божечки, какая вкусняшка, я хочу съесть это". Но оно не появилось.
Афродита не пахла как человек. Я попыталась вспомнить, как пахла ее кровь в прошлый раз, когда у нее было видение, и потерпела неудачу — что означало, что скорее всего тогда запах также не был нормальным.
Я отбросила эти мысли в сторону и села на кровать рядом с ней.
— Также я принесла с собой бутылку воды. Ты уже хочешь пить?
— Да. Вино. Красное. У Дария оно есть.
— Моя красавица, пожалуйста, в первую очередь выпей воду.
— Дарий, вино помогает от боли. И принеси мне Ксанакс из моей сумочки. Это тоже поможет.
Дарий не двигался. Он лишь посмотрел на меня.
— М-мм, Афродита, может выберешь что-нибудь одно между Ксанаксом и вином? Все вместе совсем не кажется полезным, — сказала я.
— Моя мама все время употребляет их вместе, — отрезала она. Потом ее губы сложились в линию. Афродита глубоко вздохнула и сказала. — Выбор сделан. Остановлюсь на вине. Я. Не. Моя. Мама.
— Ты определенно не твоя мама, — согласилась я. Дарий посмотрел с облегчением и начал открывать вино. — Вот и отличненько, итак, пока твой мужчина даст вину подышать, я хочу, чтобы ты выпила немного воды.
Ее губы скривились в то, что было почти ее знакомой усмешкой.
— Что вы можете знаете о необходимости дать вину подышать? Вы ведь даже не пьёте.
— Я смотрю телик. Черт, да любой полудурок знает, что вино должно подышать, — сказала я, направляя ее руки к открытой бутылке воды и помогая ей пить. — Как это было на этот раз? Так же плохо, как в последний?
Когда стало очевидно, что она не собирается отвечать, Дарий ответил за нее.
— Хуже, — сказал он. — Может быть вам следует вернуться после того как она отдохнет.
Зои, которая была другом Афродиты, полностью с ним согласилась. Но Зои, которая была Верховной жрицей, хоть она еще училась этому, знала лучше.
— Она будет пьяна и обессилена до конца сегодняшней ночи, а возможно и весь завтрашний день. Мне нужно услышать об этом видении прежде, чем она будет не в состоянии говорить.
— Зет права, — сказала Афродита прежде, чем Дарий смог запротестовать. — И, как бы то ни было, оно было коротким, — я была рада увидеть, что она выпила бутылку воды, но она слепо протянула руку и сказала. — Вода закончилась. Где мое вино?
Дарий принес ей бокал, который выглядел очень просто, всего лишь хрустальный и красивой формы, но внизу была небольшая маркировка Ридель, так что я знала, что это хороший бокал от Вильяма Сонома. Я знала это потому, что Афродита прочитала мне лекцию, когда я почти разбила один из них пару дней назад. (Как-будто меня это волновало!). В любом случае, Дарий помог Афродите отпить большой глоток из хрустального бокала. Затем она медленно выдохнула. — Подготовь другую бутылку. Мне нужно больше. — Он даже не взглянул на меня для подтверждения; он уже проиграл. — И скажи Старку, чтобы он прекратил мечтать о твоих ножах. Он Лучник, а не Метатель Ножей.
— Они теперь супергерои? — спросила я, пытаясь (вероятно безуспешно) быть смешной.
На ее губах появилось удовлетворение, и на секунду она выглядела как ее кошка, устроившаяся с комфортом.
— Ну, мой мужчина — супергерой во многих сферах. О своем ты должна сделать выводы сама.
— Видение, — четко и громко напомнил мне Старк с другого конца комнаты, где он и в самом деле осматривал ножи, висящие на стене.
— Да, верно, расскажи мне о чем оно было на этот раз, — сказала я.
— Это снова было одно из тех проклятых видений о смерти. В котором я находилась внутри парня, которого убивают.
— Парня? — я почувствовала, как во мне понемногу начала нарастать тревога. Был ли это Старк?
— Расслабься, это не были твои или мой парень. Это был Рефаим. Я была внутри него, когда его убили. И, между прочим, — она помедлила, делая еще один большой глоток вина, — У птенчика в голове полно странного дерьма.
— Давай сначала о главном. О сплетнях поговорим позже, — сказала я.
— Ну, как обычно, когда я внутри человека, которого убивают, видение сбивает с толку, — сказала она, нажимая ладонью на полотенце и морщась от боли.
— Просто расскажи мне, что помнишь, — подсказала я. — Как он умер?
— Меч почти разрезал его на две части. Всего, хотя его голова не свалилась с плеч, как было в других видениях о тебе.
— Ну, тем лучше для него, — сказала я, не зная как это прозвучало, серьезно или саркастически. — Кто разрезал его пополам?
— Вот где начинается путаница. Я не уверена в том, кто именно убил его. Я уверенна лишь в том, что там был Дракон.
— Дракон убил его? Кхмм… Это ужасно.
— Ну, как я уже сказала, я в этом не уверена. Могу сказать, что помню, каким было лицо Дракона, прежде чем меч рассек меня. Он был полностью отрешенным. Он выглядел даже хуже, чем в последнее время. Как будто в его жизни не было ни надежды, ни света, ни счастья, и он плакал — по-настоящему ревел, с соплями и всем остальным.
— Значит Рефаим умер от меча, — констатировала я.
— Ага, — согласилась она. — Знаю. В голове не укладывается. Кажется, что это сделал Дракон, но во мне это даже на один процент не ощущается, особенно если добавить часть с рыданиями и всей остальной неразберихой.
— Остальной неразберихой?
— Да, странное дерьмо продолжало светиться на фоне. Там было что-то белое, что выглядело мертвым. Там был лед, который горел в костре. Там везде была кровь и сиськи, а потом я, то есть Рефаим, был мертв. Конец.
Я потерла виски, чувствуя, что мой мозг начинает вскипать.
— Сиськи? — при этом слове Старк оживился.
— Да, Лучник. Сиськи. Кажется голой женщины бродящей вокруг. В буквальном смысле. Я не видела ее лица, потому что Рефаим был предсказуемо загипнотизирован ее сиськами, но я знаю, что она что-то делала с кровью и белой мертвой вещью.
— Эй, подождите, — сказала я, — Разве последнее стихотворение Крамиши не было об огне и льде?
— Хм, я и забыла об этом. Как всегда, задолбала эта поэзия.
— Не будь такой невежественной, — сказала я, — И это не просто поэзия. Это пророческие стихи.
