– Ты не отец.
Мартин разлепил губы, обнажив воспаленные десны и редкие испорченные зубы. Капля крови выкатилась из его левого глаза, прочертила на скуле ломаную линию. В видении Джуда о последнем вечере Анны из глаза Крэддока выкатилась точно такая же кровавая слеза.
Отец сел на кровати и потянулся к чашке с остатками пены для бритья. Его пальцы сомкнулись на деревянной ручке старой бритвы. Джуд не знал, что она лежала там, за белой чашкой. Джуд отступил еще на шаг. Его икры уперлись в край кровати, и он плюхнулся на одеяло.
А отец уже встал, откинув простыню. Он двигался быстрее, чем ожидал Джуд. Быстро и резко, как ящерица: на секунду замирал, а в следующий миг молниеносно, почти неуловимо менял положение тела. Кроме белых грязных трусов, на нем ничего не было. Его старческая грудь обвисла двумя трясущимися мешочками, покрытыми курчавыми снежно-белыми волосами. Мартин шагнул вперед, опустил ногу на желтую коробку в форме сердца и смял ее.
– Иди ко мне, сынок, – сказал отец голосом Крэддока. – Папочка покажет тебе, как надо бриться.
Он перегнул руку в запястье, и бритва раскрылась, блеснув зеркальной поверхностью, в которой Джуд на мгновение увидел собственное потрясенное лицо.
Мартин прыгнул на Джуда, замахнувшись бритвой, но Джуд успел просунуть ногу между щиколотками старика. Одновременно он отпрянул в сторону с ловкостью, которой не ожидал от себя в подобном состоянии. Мартин упал лицом вперед, и Джуд почувствовал, что лезвие через ткань рукава чиркнуло по его бицепсу – как по маслу, не встретив ни малейшего сопротивления. Потеряв равновесие, Джуд перелетел через низкую железную спинку кровати и рухнул на пол.
В комнате было тихо, слышалось только шумное дыхание противников и вой ветра под крышей. Отец поднялся на ноги и бросился за Джудом – довольно резво для человека, перенесшего несколько сердечных приступов и прикованного к постели уже три с лишним месяца. Но Джуд уже выползал из комнаты.
Он добрался до середины коридора, почти до двери в загон для свиней. Животные прижались к металлической сетке, толкаясь, чтобы отвоевать место с наилучшим обзором. Их восторженный визг на секунду отвлек Джуда, а когда он обернулся, над ним уже стоял Мартин.
Он коршуном налетел на Джуда и замахнулся, намереваясь вонзить бритву ему в лицо. В пылу борьбы Джуд забылся и правой рукой хватил отца в подбородок с такой силой, что голова старика с хрустом откинулась за спину. Джуд заорал. Огненный разряд боли пронзил его покалеченную руку и через кости ворвался в предплечье мощнейшим электрическим ударом.
Придя в себя быстрее, чем отец, Джуд толкнул его в затянутую сеткой дверь. Мартин ударился о ржавые пружины. Раздался треск, и нижний квадрат сетки, вырванный из деревянной рамы, провалился внутрь. Вслед за ним в загон упал Мартин. Свиньи шарахнулись в стороны. От двери в загон раньше вели ступени, но их больше не было, поэтому Мартин рухнул с высоты в два фута. До Джуда донесся глухой звук падения.
Мир вокруг заколебался, потемнел, почти исчез.
«Нет, – подумал Джуд. – Нет, нет, нет».
Он цеплялся за сознание, как человек, которого увлекает на дно темная вода, тянется вверх, пока в легких не закончится воздух.
Мир снова прояснился. Искра света в самой его середине росла и ширилась, гася серые призраки уже сгущавшихся теней. К Джуду вернулось зрение. В коридоре было тихо. В загоне похрюкивали свиньи. На лице Джуда стыл нездоровый пот.
Он позволил себе немного отдохнуть. В ушах звенело. В руке тоже звенело. Он сосредоточился, оттолкнулся пятками от пола, чтобы дотянуться до стены, и сел, опираясь на нее. Пришлось снова сделать паузу и передохнуть.
Наконец он встал на ноги. Это ему удалось, только когда он сообразил, что можно скользить спиной по стене вверх. Он заглянул в загон через разрыв в сетке, но отца не увидел. Должно быть, тот лежал под самой стеной.
Джуд пошатнулся и схватился за деревянную раму двери, чтобы не свалиться вслед за отцом. Ноги его неудержимо дрожали. Он наклонился вперед, желая убедиться, что Мартин лежит на земле со сломанной шеей. И в этот миг перед ним вырос отец и схватил его за ногу.
Джуд закричал, пнул отца другой ногой и инстинктивно отпрянул. И тут же, как на льду, он потерял равновесие, отчаянно и глупо замахал руками и упал. Он все же умудрился высвободить ногу, и по инерции его понесло по коридору в сторону кухни.
Через прореху в сетке Мартин вылез в коридор и на четвереньках пополз к Джуду, распростертому на полу лицом вверх. Перед глазами Джуда возникло его лицо, поднялась и опустилась тощая рука, мелькнула серебристая молния. Джуд успел подставить левую руку, и опасная бритва полоснула его предплечье, задев кость. В воздух взметнулась кровь. Снова кровь.
Ладонь левой руки Джуда была забинтована, но пальцы оставались свободными, торчали из повязки как из беспалой перчатки. Отец снова поднял бритву, готовясь к удару, но Джуд опередил его и всадил два пальца в горящие красным огнем глаза Мартина. Старик взвыл, откинулся назад, пытаясь отодвинуться от Джуда. Он продолжал размахивать бритвой, но до лица Джуда его оружие не доставало. Джуд наседал, загибая голову старика назад, и глядел на вытянувшееся горло в ожидании, когда же сломается хребет этого ублюдка.
Он чувствовал, что силы его на пределе, когда в шею отца вонзился кухонный нож.
Мэрибет стояла в десяти футах от них, возле плиты, над которой был прибит магнитный держатель для ножей. Дыхание вырывалось из ее груди истерическими всхлипами. Отец повернул к ней голову. В крови, выступившей вокруг лезвия, пенились пузырьки воздуха. Мартин потянулся к рукоятке, сомкнул вокруг нее пальцы, пошевелил ножом. Из его горла раздался громкий булькающий звук. Мартин повалился на бок.
Мэрибет схватила второй широкий нож, потом еще один. Первый она взяла за кончик лезвия и швырнула в спину Мартина, попытавшегося подняться. Нож вошел в плоть с гулким хрустом, как в спелую дыню. Мартин только выдохнул. Мэрибет двинулась к нему с третьим ножом в руках.
– Не подходи, – предупредил ее Джуд. – Он просто так не умрет.
Но Мэрибет не слышала. Через секунду она стояла над Мартином. Тот поднял на нее глаза, и она всадила лезвие ему в лицо. Нож вошел в одну щеку рядом с губами и вышел через другую, удлинив рот старика в два раза.
В то мгновение, когда она метнула нож, Мартин атаковал ее, выбросив вперед правую руку с зажатой в ней бритвой. Лезвие нарисовало красную линию поперек бедра девушки, над правым коленом, и ее нога подогнулась.
Мэрибет оседала на пол, а Мартин с ревом поднялся с пола и встал на ноги. Почти идеальным приемом он ударил Мэрибет в живот, и она отлетела на кухонные тумбы. Она успела бросить в Мартина четвертый нож, который вошел в его плечо по самую рукоятку. С тем же успехом она могла поразить ствол дерева.
