— Айзек мертв, — хрипло проговорила я, едва не теряя сознание от боли. — Взрыва в больнице не будет.
— Губернатор Оливер? — прокричал охранник. — Вы ранены?
Глаза у Оливера были небесно-голубыми. Светлый ясный взгляд, и каштановые волосы с легкой сединой уложены будто для снимка на плакат.
— Фрэнки, Стефан, Джон, пошли вон, — четко распорядился он.
— Но, сэр!.. — хором изумились они.
— Она не может встать, и я держу ее на мушке. Пошли вон. — И он гаркнул: — Сейчас же!
Вдалеке слабо заголосила сирена. Слишком далеко, они еще не слышат. Охранники-люди вышли и, повинуясь резкому кивку Оливера, прикрыли за собой дверь. Мы остались наедине с губернатором.
— Ты Кроуфилд? — спросил он, ни на миллиметр не отводя дула.
Я не двигалась, мысленно оценивала тяжесть ранений и замечала яркий, красно-синий узор на обоях и паркетные полы. Насильник в маске, о котором говорила Эмили. Она точно описала его спальню.
— Можешь называть меня Кэт.
— Кэт… — повторил он. — Не слишком грозно ты выглядишь, пачкая кровью мой паркет. Ну а где твой дружок? Охотник за головами?
Сирена приближалась. Времени совсем мало.
— Полагаю, убивает дружка Хеннесси по кличке Гасила. Тебе конец, Оливер. Они все мертвы. Окончательно.
Его рука не дрогнула.
— Неужели? — Улыбка. Ледяная. — Ну там, откуда явился Хеннесси, в достатке и других таких же. Несложно будет найти ему замену на те же деньги, что он получал, плюс бесплатная кормежка. Когда я стану президентом, устрою в этой стране капитальную чистку. Сэкономим миллионы налогоплательщиков и приберем с улиц весь мусор. Потом я наметил перейти к живущим на пособие и обитателям домов престарелых. Америка будет богата и могущественна, как никогда. Пожалуй, ради меня отменят статью, ограничивающую пребывание на посту двумя сроками.
За углом проскрежетали тормоза. Остались какие-то секунды.
— Этого не будет.
Он улыбался:
— Да, ты этого не увидишь. Я убью тебя при самозащите. Так и вижу газетные заголовки: «Губернатор Оливер сам справился с покушавшейся на него убийцей!» Сегодня мой рейтинг вырастет на двенадцать пунктов.
— Итан, — тихо сказала я, вслушиваясь в топот шагов по всему дому, — взгляни на меня.
Я позволила своим глазам разгореться зеленым светом. Его глаза изумленно моргнули, и в этот миг, в это мгновение растерянности я бросилась на лето, сбила прицел, и пуля ушла в стену, никому не причинив вреда.
— У тебя течет кровь… ты человек… но глаза… Кто ты? — прошептал он.
Изумрудный свет залил его лицо, а мои пальцы сжались у него на горле.
— Я — старуха с косой, — прорычала я. Шаги слышались совсем рядом. — Или, как сказал бы Кости, Рыжая смерть.
Я сломала ему шею, когда дверь уже распахнулась. Когда полдюжины полицейских ворвались в комнату, свет в моих глазах потух и я подняла руки:
— Сдаюсь.
Трое сторожили за дверью моей палаты — а разместили меня на одиннадцатом этаже. И очистили ради меня все крыло, в соседних палатах не слышалось ни звука. Как видно, к убийству губернатора отнеслись серьезно. Все утро заходили врачи, глазели на меня и ахали. Дивились не тому, что я убийца, а тому, как на мне все заживало. За три часа трех пулевых ран как не бывало. Ножевая рана тоже закрылась. И метки от зубов Хеннесси исчезли. И все синяки и ссадины пропали. Без капельницы я обошлась — игла то и дело выпадала. Честно говоря, я не понимала, почему меня не переведут в обычную тюремную камеру, но после знакомства с Айзеком не жаловалась на недостаток внимания со стороны полиции.
Около полудня за дверью послышались новые шаги. Кто-то произнес: «ФБР». Пауза, и дверь открылась. Вошел мужчина. Лет пятидесяти, среднего роста, с редеющей черной шевелюрой, подернутой сединой. И глаза с тем же серым оттенком, что и волосы, но только они не казались тусклыми. Они так и светились умом. Его спутник, который, войдя, закрыл за собой дверь, был заметно моложе, похоже, не старше тридцати. Каштановые волосы подстрижены ежиком. И что-то в его осанке сразу выдавало военного. У этого глаза были голубовато-зеленые и смотрели на меня спокойно и проницательно.
— Ого, ФБР! Какая честь! — Чтобы уловить мой сарказм, телепатии не требовалось.
Молодой неприязненно нахмурился. Седой только улыбнулся в ответ и, шагнув ко мне, протянул руку:
— Если не для вас, то для меня — несомненно. Меня зовут Дональд Уильямс, а это Тэйт Бредли. Я возглавляю отдел ФБР, который называется «Отделом паранормальных явлений».
Я поневоле пожала ему руку — годы воспитания сказывались. Мотнула головой на Тэйта Бредли:
— А этот? Он не из Бюро… ни целлюлита, ни брюшка…
Уильямс расхохотался, открыв зубы, пожелтевшие от кофе и сигарет:
— Верно. Тэйт — сержант спецназа, очень малоизвестного отделения этих войск. Сегодня он — мой телохранитель.
— Зачем же вам телохранитель, агент Уильямс? Вы же видите, я прикована к кровати. — Для пущего эффекта я позвенела наручниками.
Он добродушно улыбался:
— Называйте меня Дон. Я — человек предусмотрительный. Поэтому Тэйт прихватил кольт сорок пятого калибра.
Молодой приоткрыл рукоять, торчащую из наплечной кобуры. Я натянуто улыбнулась ему, и он недружелюбно оскалил зубы.
— Ладно. Я дрожу. Совершенно запугана. Итак, чего вы хотите?
Вообще- то, я догадывалась. Им, вероятно, нужно было признание, что я убила губернатора, мотивы и тому подобное, но я твердо решила прикусить язык и поскорее сваливать из Додж-Сити. Я не сомневалась, что Кости скоро вернется и спрячет меня где-нибудь вместе с матерью. Два вампира все-таки сумели уйти, так что матери опасно будет оставаться на глазах, особенно если после устроенной мною и Кости кровавой бани кто-нибудь захочет отыграться. Вампиры или политики…
— Вы учитесь в колледже, отличница, как нам известно. Вы любите цитаты?
Так, интеллигентный подход. Я ожидала другого, но готова была подыграть.
— Смотря какие…
Дон без приглашения придвинул стул и сел у кровати. Бредли остался стоять, многозначительно постукивая пальцами по рукояти в кобуре.
— Вот, например, цитата из сэра Артура Конан-Дойла. «Шерлок Холмс». Когда вы исключите все невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно ни представлялось, и будет истиной.
Я насторожилась. От этих двоих не исходило опасных вибраций, и я не подозревала в них очередных подручных Хеннесси или Оливера, но и относиться к ним легкомысленно явно не стоило.
— И что из этого?
— Кэтрин, я начальник отдела, который расследует смерти от неестественных причин. Ну, многие полагают, что любое убийство — противоестественно, но мы то с вами знаем, что причины бывают глубже, чем гнев человека на человека.
