Наконец он отвернулся от насекомых.
«Для меня будет большой честью, – обратился он к Бринду, – путешествовать вместе с этими созданиями. Где вы нашли их?»
– Кажется, их откопали и оживили на одном из островов архипелага.
Вдруг Бринду почудилось, что фра Меркури раздумал совершать самоубийство; его сердце сильно билось у него в груди, пока он ждал продолжения контакта.
«Я помню, как они появились много лет назад», – сказал фра Меркури.
Бринд молча смотрел на две половинки его лица и ждал. В его голове роились тысячи вопросов, которые он хотел бы задать. Как этот человек смог прожить такую долгую жизнь, оставалось выше его понимания, – впрочем, не только это.
Между ними вдруг встала Артемизия.
– Нам пора. Погода благоприятствует.
«Значит, пора», – проговорил фра Меркури, хотя и менее решительно, чем раньше.
Где-то капала вода. Вокруг было темно. Тихо колыхалась земля… нет, кажется, все же не земля. Точно не земля. Они были в лодке, лодку медленно несло течением… Фулкром сел, чувствуя тяжесть в груди, которая скоро прошла и больше уже не возвращалась.
Рядом была Лан. Такая милая, она лежала тихо-тихо, точно спала. Фулкром, стараясь сохранять спокойствие, оглядел ее со всех сторон: на ее форме была дырка от удара ножом, прямо над сердцем, но в остальном она выглядела точно такой, какой он ее запомнил. Хотя нет, не совсем – кожа, ее кожа так побледнела, что теперь почти светилась в темноте. Он осмотрел и себя и тоже увидел рану от клинка на груди, чуть повыше сердца. С радостным предчувствием он пошарил возле себя в поисках хвоста, который отрубили ему люди Уртики в Виллджамуре, но его не оказалось.
Твою ж мать.
Вокруг всюду была вода, но лодка – совсем крохотное суденышко – дрейфовала в одном определенном направлении, в этом он был уверен. Тут рядом с ним зашевелилась и села Лан, озираясь и оглядывая все то, что уже видел Фулкром. Он объяснил ей, чем завершилась их встреча с Малумом.
– Я, кажется, кое-что помню, хотя и очень смутно. Я была не то чтобы в обмороке, но и не совсем в себе.
– Он сдержал слово.
– О чем ты?
– О Малуме. Как только я сообразил, что он нас сейчас убьет, мне не осталось ничего, как только убедить его сделать это аккуратно и не сжигать потом наши тела.
– Так мы мертвые? – спросила Лан.
– Скорее, не-мертвые. Не знаю даже, как теперь называть тех, кто умер, когда сам стал одним из них.
– Зачем ты это сделал? Разве ты не хотел, чтобы наши души ушли в другие миры?
– Тогда бы мы с тобой оказались порознь. Я этого боялся. Так что можешь считать мой поступок зна́ком моей эгоистической любви к тебе. Мне просто хотелось остаться с тобой. Разве это плохо?
– Да нет, не плохо. В вечности, проведенной с тобой, есть хоть какой-то смысл, чего не скажешь о вечности с цветами. – (Значит, чувство юмора не покинуло ее – уже хорошо…) – Стало быть, Малум нас не сжег и наши физические оболочки болтаются теперь где-нибудь в гавани Виллирена?
– Что-то вроде того. Я, правда, не знаю наверняка.
Прижавшись друг к другу, они стали смотреть вдаль, на огни, которые мигали вдоль берега. За полосой огней во тьме поблескивали какие-то шпили, а когда расстояние между сушей и лодкой сократилось, они увидели на берегу каких-то людей, причем двое махали им руками. Лодка, без всяких усилий со стороны Фулкрома, плавно повернулась и поплыла к ним. Вода внизу была совсем черной, небо наверху – густо-серым. В нем не было ни звезд, ни, конечно же, солнца, и все же это место решительно не походило на город мертвых под Виллджамуром. Сколько их вообще существует, этих городов мертвых, Фулкром не имел ни малейшего понятия и не волновался по этому поводу. С того самого мига, когда его пронзил клинок Малума, он чувствовал себя свободным от всего, легким и спокойным.
– Так куда мы теперь? – спросила Лан.
– Кто знает? Наверное, туда, куда лодка понесет, – ответил Фулкром. – Под Виллирен куда-нибудь. Хотя какая разница, чего нам теперь бояться?
В клетке, раскачивающейся на спине несущегося по воздуху дракона, Бринд чувствовал себя напряженно. Новое для него транспортное средство не располагало к отдыху и комфорту, но, судя по всему, было вполне привычным для его новых товарищей по оружию, а значит, беспокоиться было не о чем.
Взяв в руки шлем, он стал рассматривать свое отражение в забрале. В голову тут же полезли разные мысли о прошлом, но он принялся сознательно опустошать себя от любых эмоций. Нельзя думать о таких вещах перед боем, они нарушают внутреннюю концентрацию, повышая риск быть убитым. Его Скорбная Оса – одна из двух в клетке, – судя по всему, нашла общий язык с фра Меркури, который, растянувшись рядом с ней в темноте, похоже, беседовал с ней молча. Артемизия занималась своим транспортом – маленьким, не крупнее Скорбной Осы, красным дракончиком.
Бринду вдруг стало ужасно одиноко в этой клетке. Он повернулся к сержанту Тиенди и увидел, что даже ей, казалось, не по себе от скачущего полета их дракона.
– Ты на это надеялась, когда поступала к нам? – спросил у нее Бринд. Она вступила в ряды Ночной Гвардии перед самой войной в Виллирене.
– Нет, сэр. Даже и мечтать не могла. Мы же полетим на Осах в самые лапы смерти.
Бринд хмыкнул.
– А вы знаете, как там будет? – спросила она.
Бринд снова уставился на свое отражение.
– Я уже говорил другим – ничего не ждите, ведь то, что мы там увидим, может оказаться либо совершенно непредставимым для нас, либо таким же обыденным, как то место, которое мы только что покинули. Насколько я понял, летучий остров – это гражданский корабль, однако мы уже не раз видели зло, которое он сеет.
Тиенди кивнула, но решимость не покинула ее.
– Я все представляю себе очень просто: мы подлетим и сбросим бомбу. Или, точнее говоря, бомбиста, который взорвет себя. – Она показала на фра Меркури. – Но что могут его взрывные механизмы? На вид они не больше тех штук, которыми пользуются культисты, так какой от них тогда прок, при эдаком-то размере?
Бринд опять взглянул на маленькие металлические штучки, которыми были обвешаны грудь и пояс фра Меркури.
– Вряд ли это взрывчатка в обычном смысле слова. Он человек неизмеримого могущества. И конечно, сможет убить себя, как нужно, когда наступит время.
Где-то недалеко грохнул несильный взрыв. Дракон шарахнулся, клетка качнулась, Бринд обеими руками вцепился в поручни, а Артемизия для равновесия уперлась ладонями в потолок.
– Ничего страшного, командующий! – крикнула она и взглядом показала на сиденье. – Эти создания очень быстры. У них отменная реакция. С нами все будет в порядке.
– Что происходит? – поинтересовался Бринд.
– В нас стреляют, и только.
– Заграждение впереди нас?
– И впереди, и позади, и со всех сторон. Главная ударная сила помещается внутри летучего строя.
– Сколько еще лететь?
– Четверть часа, не больше.
Бринд надел шлем, проследил, как то же самое сделала Тиенди. Опустив забрала, они оседлали своих Ос. Фра Меркури на четвереньках подлез под Осу Бринда, и тот с изумлением увидел, как она, подогнув две лапки, вдруг подхватила его и прижала к своему брюшку, точно ремнями пристегнула. Обеими руками Бринд похлопал ее по крупу, точно лошадь. Кто бы что ни думал, а он нуждался в том, чтобы животное испытывало симпатию к своему седоку.
Артемизия оседлала дракона. Все трое выстроились вдоль задней стены транспорта, головами к выходу. И почувствовали, как накренилась клетка: должно быть, драконья эскадрилья заходила перед высадкой на последний круг. Вблизи загремели и снова стихли взрывы, наступила тишина.
Дракон уже явно пикировал вниз, под действием скорости седоки клонились назад, и Бринд поздравил себя с тем, что догадался усовершенствовать седельные ремни, придуманные юнцами с Фактории-54.
Он взял в руки поводья, готовясь направлять свою Осу. Бросил взгляд на Тиенди, та знаком показала, что готова. Артемизия не сводила взгляда с закрытой пока двери. Бринд отдал Осам приказ перейти в состояние парения; и тут же едва заметное напряжение крыльев, которое он чувствовал через седло, сменилось мощной вибрацией.
