Он говорил о враге Озириса черном Тифоне, которого египтяне также называли Сетом Рыжеволосым. Рассказывал о Элевсинских и Дельфийских мистериях, как будто сам был их свидетелем. Описывал их в мельчайших подробностях, да и другие, более древние и страшные обряды, давно погребенные в сгнивших от времени храмах. Злые тайны шабаша были открыты для него; однажды он заговорил о преклонении перед Корой, Дочерью, известной также как Персефона, Геката и под множеством других уходящих в бесконечную цепь веков имен, – женой Аида, царицей теней, чьими дочерьми были фурии.
Я рассказал ему, чему был свидетелем в Дельфийской пещере, когда христианский священник с душой язычника пробудил Кору… и я видел, как величественная, ужасная фигура появилась в клубах дыма от жертвы на древнем алтаре.
Он слушал внимательно, не прерывая, как будто для него рассказ этот знаком. Спросил:
– А Она приходила к нему раньше?
– Не знаю, – ответил я.
Он сказал, обращаясь непосредственно к мадемуазель:
– Даже если и так, тот факт, что она явилась… доктора Карнаку… весьма многозначителен. Это доказывает, что он…
Дахут прервала его, и мне показалось, что в ее взгляде было предупреждение:
– Что он… приемлем. Да, отец.
Де Керадель рассматривал меня.
– Весьма полезный опыт. В его свете… и в свете других обстоятельств, которые вы нам поведали, я удивляюсь… почему вы были так враждебны к этим идеям в тот вечер, когда мы впервые встретились.
Я ответил прямо:
– Я был пьян… и готов спорить с кем угодно.
Он оскалил зубы, затем открыто рассмеялся.
– Вы не боитесь говорить правду.
– Не боюсь, ни в пьяном, ни в трезвом виде, – согласился я.
Он молча рассматривал меня. Потом проговорил, скорее обращаясь к самому себе, чем ко мне:
– Не знаю… возможно, она права… если бы я мог доверять ему, это бы нам дало многое… у него есть любопытство… но есть ли храбрость?..
Я рассмеялся и смело заявил:
– Если бы у меня ее не было, разве я был бы здесь?
– Совершенно верно, отец. – Дахут зло улыбалась.
Де Керадель хлопнул по столу рукой, как человек, принявший решение.
– Карнак, я говорил вам об эксперименте, которым сейчас занят. Вместо того чтобы быть зрителем, вольным или невольным… или не зрителем, как я решу… – он помолчал, чтобы до меня дошла скрытая угроза… – я приглашаю вас проводить этот эксперимент со мной. У меня есть основания считать, что если эксперимент удастся, он щедро вознаградит нас.
Мое приглашение не бескорыстно. Я признаю, что не достиг еще полного успеха в своем эксперименте. Я получил результаты, но это не то, на что я надеялся. Но то, что вы рассказали о Коре, доказывает, что вы не препятствие для материализации этого Существа… этой Власти или Присутствия, как вы предпочтете, оно сможет воплотиться, неведомая энергия придаст ему форму, оно станет ощутимо для людей в соответствии с доступными для людей законами. К тому же в вас древняя кровь Карнака и древние воспоминания вашей расы. Возможно, я упустил некоторые важные подробности, которые ваша – стимулированная – память сохранила. Возможно, в вашем присутствии это Существо, которое я хочу воскресить, появится во всей своей мощи… и со всем, что значит для нас эта мощь.
– А что это за Существо? – спросил я.
– Вы сами его назвали. Оно в многочисленных формах появлялось в Алкар–Азе древнего Карнака, как приходило в храмы моего народа за века до Иса и до того, как были подняты камни Карнака, – Собиратель в Пирамиде…
Если я и почувствовал холодок на спине, он этого не видел. Я ожидал этого ответа и был к нему готов.
Я долго смотрел на Дахут, чтобы он, как я надеялся, истолковал этот взгляд по–своему, потом тоже хлопнул рукой по столу.
– Де Керадель, я с вами.
В конце концов разве не ради этого я сюда пришел?
Де Керадель сказал:
– Выпьем за это! – Он отпустил слуг, открыл шкаф и достал из него графин с зеленой жидкостью. Пробка была притерта и открывалась с трудом. Она налил три небольших бокала и сразу закрыл пробку. Я взял свой бокал.
Он остановил меня.
– Подождите!
В зеленой жидкости поднимались пузырьки, как алмазные атомы, как расщепленные солнечные лучи, отбрасываемые из бездонных глубин. Они поднимались все быстрее и быстрее, и вдруг зеленая жидкость закипела, потом стала неподвижной, прозрачной.
Де Керадель поднял свой бокал:
– Карнак, вы присоединяетесь к нам по собственной воле?
Мадемуазель спросила, придвинув свой бокал к моему:
– Вы по своей воле присоединяетесь к нам, Алан де Карнак?
Я ответил:
– По собственной воле.
Мы соприкоснулись бокалами и выпили.
Странный напиток. От него зазвенело в мозгу и нервах, и сразу я ощутил необыкновенную свободу, быстрое снятие всяких сдерживающих начал: старые истины исчезали, будто их уносило ветром с поверхности сознания. Как будто я змея, которая внезапно сбросила старую кожу. Воспоминания становились смутными, уходили, изменялись. У меня появилось неописуемое чувство освобождения… Я могу все, поскольку для меня, как для Бога, не существует ни добра, ни зла. Что бы я ни захотел сделать, все могу, поскольку нет ни добра, ни зла, а есть только моя воля… Де Керадель сказал:
– Вы один из нас.
Мадемуазель прошептала:
– Вы с нами, Алан.
Глаза она полузакрыла, длинные ресницы касались щек. Но мне показалось, что за ними я заметил пурпурное пламя. И де Керадель тоже закрывал глаза руками, как бы пытаясь спрятать их, но меж его пальцев я различил сияние. Он сказал:
– Карнак, вы не спрашивали меня, что это за Собиратель – Существо, которое я собираюсь разбудить полностью. Вы знаете это?
– Нет, – ответил я и хотел добавить, что мне это и не важно, но вдруг понял, что важно, что больше всего я хочу узнать именно это. Он сказал:
– Гениальный англичанин однажды сформулировал превосходное материалистическое кредо. Он сказал, что возникновение человека – случайность, его история – это краткий и преходящий эпизод в жизни самой обычной, средней планеты. Он указал, что наука ничего не знает о той комбинации причин, которая заставила мертвые органические составляющие соединиться в живом организме предков человечества. Да и не имеет значения, знает ли это наука. Няньки: голод, болезни, взаимные убийства – постепенно создали существо с сознанием и разумом достаточными, чтобы осознать собственную незначительность.
– История прошлого полна крови и слез, тупого послушания, беспомощных блужданий, диких восстаний и пустых надежд. Постепенно энергия нашей системы рассеется, солнце померкнет, инертная, лишенная приливов земля опустеет. Человек погибнет, и все его мысли погибнут с ним.
