– Точно? Или ты забыл? – с кривой улыбкой переспросил Модус. – Где же тогда твоя жена? Почему ее нет за столом?
– Ей что-то нездоровится… Я разрешил ей остаться у себя в покоях.
– Она рожает? У нее отнялись ноги-руки? Может, она заразилась бубонной чумой?
– Нет-нет, – замахал руками Локус. – Ничего серьезного, не беспокойся…
Модус сердито нахмурил брови:
– Тогда все это очень странно, согласись. Вернулся твой любимый старший брат, которого все считали погибшим, вернулся законный хозяин этих владений, а твоя жена даже на минуту не вышла меня поприветствовать! Как это понимать?
Локус тоже насупился, уткнувшись взглядом в стол.
– Всё не так просто, дорогой Модус… – выдавил он. – Я не хотел тебя расстраивать, только и всего.
– Не понимаю! – Модус грохнул кубком по столу. – Что, она слишком уродлива?
– Напротив.
– Тогда в чем дело? Пусть она явится сюда! Я требую!
– Дело еще в том, что она сама не хотела тебя видеть…
– Почему? Что за блажь?! – вскричал Модус. – Пусть явится сию же минуту, иначе я сам ее приведу!
Локус вздохнул.
– Хорошо. – Он повернулся к Толстому Тодду: – Сходи за госпожой, скажи – я велел.
Когда Толстый Тодд ушел, Модус откинулся на спинку кресла, осушил кубок и недовольно проворчал:
– Да-а, братец. Вижу, развел ты тут порядки… Жену разбаловал, хозяйством не занимаешься, замок почти разваливается! – Он кивнул на прикрывавшие стены шкуры и ковры, которые колыхались от ветра. – Дует так, словно в дырявом сарае сидим, а не в зале для пиршеств! Я с тебя потребую подробный отчет обо всех делах за все десять лет, пока я отсутствовал! И если ты был нерадивым хозяином, то будешь строго наказан! Я никого баловать не собираюсь!
Левая, хозяйская сторона стола совсем приуныла. Здесь никто толком не ел, веселых разговоров не вел, да и в кубки почти не подливали. Зато на правой стороне шел пир горой. Оголодавшие с дороги воины Модуса уминали одно блюдо за другим, запивая вином и медом, орали какие-то свои песни на плохо понятной местному люду латыни и произносили здравицы в честь своего хозяина. Прислуга приносила все новые и новые кувшины с питьем, а Локус следил, чтобы кубок его старшего брата не стоял пустым. И вот Модус разошелся, тоже принялся подпевать своим воинам, пристукивая кулаком по столу. Те сразу последовали его примеру. Бац, бац, бац! Звон, стук, лязг, грохот, хохот!..
И вдруг все стихло – в зал вошла Ева в сопровождении Толстого Тодда. Длинное платье лазурного цвета, расшитый жемчугом пояс и серебряный с бирюзой обруч на голове. Бросив взгляд в сторону Модуса, она быстро отвела глаза в сторону.
Модус встал, с шумом отодвинув кресло. Челюсть его отвисла, глаза пьяно моргнули.
– Так вот в чем дело… – Минуту или больше он, не отрываясь, молча пожирал глазами Еву. – И кроме моей невесты ты никого отыскать себе не мог, дорогой братец? – прорычал он сквозь зубы.
– Но все думали, что ты погиб, – сказал Локус. – Я бы никогда не посмел, если бы знал…
Он сделал знак Тодду, и тот быстро приволок откуда-то еще одно кресло, собираясь поставить его рядом с хозяином. Модус, издав неопределенный звук, похожий на рычание, вывалился из-за стола, вышел вперед, оттолкнув Тодда.
– Хватит рассиживаться! – гаркнул он, схватил кубок и тяжелым неверным шагом направился к Еве. – Зови своих музыкантов, дорогой братец! Что за пир без музыки и танцев? Я желаю танцевать с твоей женой! Ты ведь не против танцев?
Он остановился перед Евой, изобразил небрежный поклон, едва не расплескав мед из кубка.
– Сколько лет, прекрасная Ева, а ты все так же хороша! – Он наклонился к ней, выставил вперед руку, словно желая дотронуться до ее лица. – Хотя… Да, должен признать, немного потускнела… Но это понятно, ведь ты, наверное, все глаза выплакала, когда думала, что я погиб!
Ева стояла перед ним, слегка отвернув лицо, молча разглядывала пол. В зале появились скрипачи и трубачи, заиграли торопливо, уныло и нестройно.
– Выпей за мое возвращение!
Модус протянул ей кубок. Она вопросительно посмотрела на Локуса, который со своего места мрачно наблюдал за этой сценой. Локус кивнул головой. Ева сделала небольшой глоток и вернула кубок. Модус осушил его до дна, швырнул на пол. Затем взял ее за руку и повел в танце.
– Что же ты все время молчишь? Скажи мне что-нибудь, поговори со мной… Ты рада, что я вернулся?
Его язык заплетался, глаза налились кровью, ноги шаркали по каменному полу, не попадая в такт.
– Да, я рада, – сказала она тихо.
– И как тебя живется с моим дорогим братцем?
– Хорошо, спасибо.
– Почему же у вас нет детей, если все хорошо? Или, может быть, их тоже где-то прячут от меня?
Она промолчала.
– А ты помнишь тот вечер у реки? – проговорил он, наклонившись к самому ее лицу. – Тот летний вечер, когда мы с тобой…
– Прекрати, Модус, – перебила она. – Ты забываешься. Мой муж сидит в двух шагах…
– Плевать на твоего мужа! Я его старший брат, здесь все принадлежит мне, и ты в том числе! Кто он такой? Кто он – и кто я, посмотри!
Свет факелов кружился над ними, сливаясь в огненный круг, словно золотая корона, ныли и плакали скрипки, вздыхали трубы, цветными парусами вздувалась драпировка на стенах, за столами стоял пьяный рев и звон кубков.
– Ты даже не представляешь, каким могуществом я обладаю… У меня есть корабль… Я все могу! Эти жалкие крохи со стола римлян, которыми довольствуется твой Локус, – да я чихать на них хотел! Ему только мужчин да женщин пугать в окрестных деревнях, на большее он не способен! А я, я!.. Помнишь, я говорил тебе, что стану королем Британии? Так и будет! Всей Британии!.. Никаких римлян, никаких других королей, только я один! Хочешь быть моей королевой, а?
Он споткнулся, едва не упал. Подбежал Локус, подхватил его под руки.
– Она будет моей королевой! – проорал ему в лицо Модус.
– Хорошо, не волнуйся, брат. Конечно, будет, – успокаивающим тоном сказал Локус, знаком подзывая к себе прислугу.
– Прямо сейчас! Я требую! Кто здесь хозяин?
– Конечно, ты.
Модус остановился, с преувеличенной пьяной серьезностью посмотрел ему в лицо.
– Вот так-то, – сказал он и вдруг обмяк на его руках.
Подбежал Толстый Тодд, помог Локусу довести его до кресла. Прислуга быстро и незаметно вывела Еву из зала. Пьяная дружина Модуса не обращала на них внимания, Али спал, уронив голову на стол.
– Где она? Где моя Ева? – бормотал Модус, мотая головой. Глаза его были полуприкрыты. – Пусть это… Раздевается… Идет к реке… Я буду ждать ее там…
