Татьяна Корсакова - Печать василиска

Ознакомительная версия.

– Раз безвредное, то забирай. – От сердца отлегло. – Только на улицу не надевай.

– Не, я не буду на улицу! – Товарищ Федор сжал перстень в кулаке, а кулак для надежности сунул в карман. – Я его в коробочку положу и буду слушать, что мне змейка станет рассказывать...

В автобусе Аля разревелась, а водитель, тот самый вертлявый мужичок в тельняшке, принялся ее успокаивать, и реветь сразу стало как-то стыдно. У нее теперь начинается новая жизнь, свободная, другая. Нельзя плакать.

...Новая жизнь шла своим чередом, вот уже второй месяц. А плакать хотелось так же, как тогда, в старом рейсовом автобусе.

Черная громадина джипа затормозила в нескольких сантиметрах от нее. Аля не испугалась, она больше ничего не боялась. Она даже головы не подняла, обходя джип.

– Алевтина, – голос был знакомый, от голоса этого сердце перестало биться, а горло прихватила судорога. – Что ж ты на дорогу совсем не смотришь, наказание ты мое?

Гришаев спрыгнул прямо в лужу, намочил брюки и до блеска начищенные туфли. Гришаев смотрел внимательно, точно уже забыл, как она выглядит, улыбался одновременно нагло и виновато.

– Я смотрю на дорогу... – Кажется, она тоже улыбнулась. Может, даже впервые за два месяца своей новой жизни.

– А я тут подумал – как же ты без телохранителя? – Он по-прежнему улыбался, но взгляд сделался напряженным.

– Плохо я без телохранителя. – А костюм ему идет даже больше, чем водолазка. И короткие волосы, и строгий полосатый галстук.

– Тогда, может, обсудим условия нашей сделки? – он осторожно обнял ее за талию, притянул к себе. – Я тебя готов охранять днем и ночью. Можно сказать, только об этом и мечтаю каждый божий день. – И глаза красивые, а ямочка на подбородке несолидная, мальчишеская. – Только ты, знаешь что, ты ко мне переезжай насовсем, чтобы охранять было сподручнее...

Ознакомительная версия.