посчитала нужным растолкать и поставить в известность:
слышь ты, лохматая, я пошла, а ты — оставайся. Но Альбина ушла тихо, не прощаясь, потому что Элю ни во что не ставит, как все годы учёбы в школе. Эля ей, видите ли, не ровня. С ней же по одной улице ходить стыдно — с горечью вспомнила девушка слова, услышанные прошлым утром, там — возле автобуса.
Девушка неловко поднялась на ноги. Она снова посмотрела в сторону теперь пустой лавки. Точно — нет её сумки. Всё время озираясь вокруг себя, Эля вышла за покосившиеся, с отшелушивающейся краской ворота. Умом она понимала, что Альбина бросила её здесь одну.
— Альбина? — удивлённо проговорила девушка, увидев её. Альбина садилась … в лодку. В руке девушка держала свою сумку.
— Альбина! — позвала Эля.
Та оглянулась, увидела Элю и поторопилась сесть быстрее в лодку.
Оставленная ею спутница подбежала к кромке воды, но было уже поздно: лодка, повинуясь гребцам, энергично работавшими вёслами отошла от берега на достаточное расстояние.
— Бросила, — констатировала Эля, стоя на берегу. Чувствуя её пристальный взгляд, Альбина не выдержала и оглянулась, посмотрела на растерянную девушку, стоявшую в одиночестве у кромки воды, с которой она десять лет проучилась в одном классе. И снова отвернулась.
— Бросила, — повторила Эля, уясняя для себя свершившийся факт. Лодка совсем скоро превратилась в крохотную точку. «Как быстро гребут», — удивлённо подумала девушка. Она вернулась к месту своей ночёвки. Девушка чувствовала обиду на Альбину, ей казалось, что она ни чем не заслужила такого отношения к себе и чувствовала себя преданной. Одновременно с этим она убеждала себя, что Альбина ей не нужна и она прекрасно без неё обойдётся. И размышляя об этом, Эля краем ума понимала, что занимается самоуспокоением.
Эля с усилием водила ладонями сначала по блузке, потом по юбке — таким образом она пыталась разгладить помятую одежду. Потом Эля расчесала волосы расчёской, одела свои туфли и взяв сумку вышла за ворота. Достав из сумки своё маленькое полотенце, она умылась водой из реки и стала вытирать мокрое лицо полотенцем. Плечи её вздрагивали и вместе с речной водой Эля утирала с лица слёзы.
— Эля.
Девушка оглянулась. Перед ней стоял юноша. Просто одетый, молодой, ни чем не примечательный парень.
— Эля, меня прислали за тобой. Тот ялик был неустойчивый, если б ты села в него — он мог бы перевернуться. Поэтому я приплыл. Садись в лодку, я доставлю тебя на катер и на катере вы вместе с Альбиной доберётесь до родного города, — он взял её за руку и настойчиво повлёк к лодке. Удивлению Эли не было предела: откуда он взялся вместе со своей лодкой? Минуту назад ни его самого, ни его лодки поблизости не было — появился как по щелчку пальцев. И где катер, до которого он наобещалдоставить? На водной глади не видно ни одного судёнышка. И почему он такой настойчивый?
— Не стоит беспокойства, я на автобусе доберусь, — попыталась протестовать Эля, вырваться она не могла — ощущение было буд-то её руку в железных тисках зажали.
— Садись.
«Чего?!», — возмущённо подумала Эля. Услышав этот приказ, она поняла, что этот «услужливый» парень, вызвавшийся доставить её к Альбине и, обладающий стальными пальцами, не такой уж добрый. Похоже он замышляет что-то не сулящее Эле ничего хорошего. Одним словом: она попала.
Парень, усадив её на лавку, в одно мгновение оттолкнул лодку от берега и сел на вёсла. Не успела Эля и глазом моргнуть и они оказались далеко от берега. Точно так же быстро исчезла из виду и Альбина.
«Не естественно быстро», — едва девушка успела додумать эту мысль, как берег исчез из виду. Руки парня работали как пропеллер — не может человек так быстро грести. Он и ложкой не сможет так быстро махать, не говоря уже о тяжёлых вёслах.
Эля взглянула в лицо парня и застыла от ужаса. У него были огненные глаза. Девушка не владела телом, она не в силах была и пальцем пошевелить — все мышцы онемели. А перед внутренним взором встало лицо двоюродной сестры. Сестра Эли была не молодая женщина с испитым лицом, она была интересной собеседницей и, наверное, если бы не её алкоголизм, Эля её любила бы. И вот сейчас девушке вспомнился рассказ сестры о том как она, упившись до бесчувствия, причём бесчувствие было буквальным — она не чувствовала своих ног, кузина видела как сама выразилась «персонажей» с красными глазами. Услышав эти откровения, Эля посмеялась бы, если б раньше не читала книгу о том, что «нечистые» стараются выдать себя за ангелов, чтобы внушить людям доверие, но огненные глаза их выдают.
«Юноша», гребя наслаждался её испугом, а берег, тем временем скрылся из виду. Опустился туман. Руки Эли покрылись «гусиной кожей».
— Уже подплываем, — довольным тоном сообщил спутник, — Оглянись и кивнул головой. Девушка оглянулась через плечо и обомлела: за её спиной вырисовывалась громада корабля. Это не была белоснежная и остроносая яхта с изящными линиями. Это был огромный деревянный парусник с резной кормой и перилами, с прямоугольными как окна дома иллюминаторами. Нос корабля тонул в тумане, но Эля не удивилась бы, если бы на носу оказался деревянный женский бюст. Такие корабли она видела в историко-приключенческих фильмах.
Сердце девушки сжала когтистая лапа страха: что с ней теперь будет? Прыгнуть в воду она не могла: Эля не умела плавать. Её отец замечал только себя, а мать никогда не заботило состояние здоровья детей, в том числе самой Эли, но её брата — материна любимца самочувствие очень даже беспокоило. Поэтому на плавание девушка, её братья и сестра не ходили. А может быть матери так было просто спокойней? — вдруг дети, переходя дорогу, попали бы под машину.
А вот сейчас Эле очень пригодилось бы умение плавать.
Нос лодки с глухим стуком уткнулся в борт корабля. С борта парусника упала верёвка и «юноша» привязал её к лодке. Потом он, работая одним веслом, повернул лодку бортом к борту корабля. Следом с борта парусника упала, разворачиваясь, верёвочная лестница.
— Поднимайся, красавица, — мрачно улыбаясь, сказал ей сопровождающий.
«Слишком поздно стало понятно»— подумала Эля о себе. Не шевелясь она глядела на сидящего на корме лодки. Попалась как птичка и пропала. Девушка поняла, что это конец и спасенья нет — она погибла. Осознать она это осознала, но принять не могла.
— Ты лучше сама поднимайся, — мрачно сказал её визави, — иначе за волосы на борт затащат, а это, поверь, больнее. Эти, — он взглядом показал
