Барин вернулся через несколько минут. На нем были потертые джинсы и клетчатая рубашка, и в целом он выглядел уже не так монументально и барственно, как в халате.
— Я вообще не знала, что вы меня поймете, — Лизу от напряжения вдруг прорвало потоком болтовни. — Я не была уверена, что вы станете со мной говорить, я долго не решалась к вам идти…
— Помолчите, — сказал он, снова склоняясь над картами. — Хозяин обещал, что я буду вам помогать?
— Нет, — призналась Лиза, чуть запнувшись. — Но он дал мне карты, а они…
— Ясно, — барин кивнул. — Меня зовут Денис, я перемещенное лицо. Знаете, что это значит?
— Ну…
— Слушайте внимательно, — он сел напротив, уперся локтями в колени и соединил кончики пальцев. — Я родился котом. В возрасте шести месяцев меня сбила машина. За рулем был Горохов Денис, порядочная сволочь, на ту пору ему было чуть больше двадцати. Я помню запах асфальта, бензиновую вонь и как меня стукнуло. Потом сразу вижу себя в машине, за рулем, а координация движений и представления о жизни, сами понимаете, у кота иные… Да и машину я не умел водить, а скорость — сто двадцать… Я врезаюсь в забор, срабатывают все подушки безопасности, а машина классная, у меня с тех пор только «БМВ»… Удар, подушки, я без единой царапины, только синяк на ноге… Машина — в хлам. Ну я и лезу в кусты, отлеживаться от этого ужаса, но вижу, что не помещаюсь, я очень большой… Меня находят люди, привозят в клинику, у Дениса Горохова обнаруживаются папаша и мамаша, такую сволочь воспитали… Ну и вот. Человеческий мозг — удивительная штука. Адаптируется потрясающе. Я теперь даже говорю без акцента.
Лиза неуверенно улыбнулась.
— Да, конечно, это шутка, — сказал Горохов, наблюдая за ней. — Это я рассказал, чтобы вас позабавить. Теперь о вашей проблеме, Елизавета. Вы собираетесь перестать быть частью сериала. Это теоретически возможно, но трудно, потому что сериалу это не понравится. Сериалы — изобретательные твари, жестокие и с чувством юмора. Раненый или напуганный сериал начинает менять жанры: лирическая комедия за несколько дней мутирует в мистический триллер с маньяками и демонами ада, и дальше — в кровавый трэш-мясорубку… А поскольку вы персонаж, выключить экран вы не сможете.
Лиза услышала, как цокают ее зубы.
— Это все вы должны знать, прежде чем пуститесь в плаванье, — сказал Горохов. — Собственно, вы уже пустились, потому что пришли ко мне. Теперь жанр вашей жизни изменится, будьте готовы.
— Вы специально меня запугиваете? — спросила Лиза.
— Нет, — помолчав, сказал Горохов. — Вы мне симпатичны, Лиза. Открою вам тайну: все фантики инстинктивно хотят стать людьми. Получается у единиц. Кое-кто гибнет.
— Вы хотите, чтобы я отказалась?
— Я хочу, чтобы вы знали, что вас ждет. Вы кто по профессии?
— Искусствовед…
— А я торгую сталью. Вернее, скорее владею, чем торгую. Это наследство Горохова, будь он неладен.
— Он… умер? — тихо спросила Лиза.
— Видите ли. На ста двадцати у него… у меня не было шансов. Но поскольку случилось некое событие, выходящее за рамки повседневности…
Он поднялся, вышел и снова вернулся. В руках у него был рыжий кот, ухоженный и пушистый, но без левой передней лапы. Кот висел, не пытаясь высвободиться, и только время от времени помахивал хвостом.
Горохов поместил кота на диванную подушку. Тот сразу же лег и закрыл глаза.
— Устройство мозга, — сказал Горохов. — Денис адаптировался, сволочь такая, теперь не помнит, что был человеком, гонял на «бумере» и сбил меня.
Он почесал кота за ухом. Тот еле слышно заурчал.
— И вы, — сказала Лиза, — вот это все… называется «перемещенная личность»?
— Да.
— И таких много?
— Не много. Фантиков больше, вот как вы.
— Чем вы можете мне помочь? — спросила Лиза. — Ведь если карты привели меня к вам — предполагается, что поможете?
— До чего вы прагматичны, — Денис прищурился, и Лиза ясно увидела на его лице хитрое кошачье выражение. — Помочь-то я вам помогу, но в основном советом. Давайте, рассказывайте, что там было в последних сериях?
* * *
Паша прикатил домой на мотоцикле. Лиза не предполагала, что он умеет чем-нибудь управлять в реальности, а не в компьютерной игре. Хотя за последние недели Паша изменился очень сильно.
Он перестал носить наушники и даже продал кому-то свой ай-фон. Он занялся спортом, подкачал мышцы и вот — купил мотоцикл. Алена наблюдала за сыном со стороны, ничего не комментируя. Лиза старалась пореже попадаться ей на глаза: деньги пропали, права на проживание оставались птичьими, но и свадьба, по-видимому, отменилась уже окончательно.
Фотографии Светы висели на щитах у милицейских отделений и на станциях метро: «Помогите найти человека!» Алена не понимала, как могла провинциальная девчонка так по-свински себя повести: сбежала небось с кавалером побогаче и постарше Пашки. Пашка нес какую-то вялую чушь насчет паломничества по монастырям, в которое Света якобы когда-то собиралась. А Лиза с беспокойством догадывалась, что исчезновение Светы — сюжетный ход, который обязательно будет иметь развитие.
Паша описал по двору круг: сбежалась малышня. Паша эффектно выглядел в шлеме, в черной кожаной куртке, черных джинсах и сапогах до колен. Лиза, тихо сидевшая в уголке на лавочке, издали наблюдала за ним.
Дни стояли длинные и жаркие. В доме нечем было дышать, и Лиза выходила во двор — просто посидеть в тени. Паша заметил ее и подкатил в облаке выхлопных газов.
— Хорошо выглядишь, Лизхен!
Лиза в последние дни и сама изменилась, причем к лучшему: похудела, коротко подстриглась, накупила косметики и выглядела почти ровесницей сводного племянника.
— Хочешь покататься?
Он был взвинченно-весел. Лиза подумала, что он, наверное, глубоко переживает исчезновение Светы, иначе ничем нельзя объяснить его предложение. Племянник никогда не предлагал Лизе ни леденцов, ни аудиодисков, ни яблок, ни компьютер починить, и уж тем более не стал бы катать на мотоцикле. Но раньше у него и мотоцикла-то не было…
Она поудобнее надела сумку набок, нахлобучила шлем и взобралась на сиденье позади Пашки. Тот газанул, Лиза схватила его за плечи, чтобы не свалиться, и мотоцикл выехал со двора.
«Дави на газ, давай, мой мальчик, дави на га-аз…» — прилетела с порывом ветра старая песня. Было жарко, дышал раскаленный асфальт, мотоцикл уверенно прорезал маленькую пробку на перекрестке и под зеленый свет вырвался на свободу, на чистую дорогу, на оперативный простор. Изменился звук мотора — он гудел уже не басовито, а контральтово, и Лиза, почти уткнувшись носом в Пашкину спину, невольно заслушалась этим пением.
