— Уверен, вы с удовольствием ухаживаете за сестрой, — сказал Бингли, — и надеюсь, еще больше удовольствия вам доставит ее здоровый вид.
Элизабет поблагодарила его и подошла к столу, на котором лежало несколько книг. Бингли немедленно предложил принести еще — вся библиотека к ее услугам.
— Хотелось бы мне предоставить в ваше да и в свое распоряжение более обширную коллекцию, но я бездельник по натуре, и хоть книг у меня и немного, читал я и того меньше.
Элизабет уверила его, что ей достаточно и тех книг, что были в комнате.
— Поразительно, что отец оставил так мало книг, — сказала мисс Бингли. — А какая чудесная библиотека у вас в Пемберли, мистер Дарси!
— Еще бы, — ответил он. — Это заслуга многих поколений.
— Но вы и сами много к ней прибавили! Вы же постоянно покупаете книги.
— В такое время, как наше, не стоит пренебрегать фамильной библиотекой. Нам только и остается, что сидеть по домам и читать, пока лекарство от недуга наконец не обнаружат.
Элизабет закрыла книгу, подошла поближе к карточному столу и, встав между мистером Бингли и его старшей сестрой, принялась следить за игрой.
— Что, мисс Дарси с весны сильно выросла? — спросила мисс Бингли. — Она будет такой же высокой, как я?
— Думаю, да. Сейчас она ростом с мисс Элизабет Беннет или даже чуть выше.
— Как же мне хочется ее повидать! Редко кто вызывает у меня столько восхищения. Как она хороша собой, какие прекрасные у нее манеры! И она столь одаренная для своего возраста!
— Удивительно, — сказал Бингли, — как это у всех юных леди достает терпения быть такими одаренными.
— У всех? Дорогой Чарльз, о чем ты говоришь?
— Все они расписывают столики, разрисовывают экраны, вяжут кошельки. Мне кажется, я не встречал ни одной девушки, которая бы этого не умела, и нынче любой разговор о той или иной юной леди начинается с описания ее дарований.
— Так сейчас говорят, — сказал Дарси, — о любой женщине, которая и может только, что расписать экран или связать кошелек. Но моя сестра Джорджиана заслуженно отличается от них, поскольку владеет не только женскими, но и боевыми искусствами. Среди всех моих знакомых я вряд ли могу назвать более полудюжины женщин, которые одарены так же, как Джорджиана.
— И я тоже, — согласилась мисс Бингли.
— В таком случае, мистер Дарси, — заметила Элизабет, — у вас, верно, очень твердое представление о том, какой должна быть по-настоящему одаренная женщина?
— Такая женщина должна быть в совершенстве обучена музыке, пению, танцам, рисованию и современным языкам; она должна безупречно владеть как боевыми искусствами мастеров Киото, так и современными тактиками и оружием. Кроме того, в ее походке, тембре голоса, обхождении и речи должно быть нечто особенное, иначе это звание будет лишь вполовину заслуженным. Но ко всему этому она должна прибавить кое-что более существенное — совершенствование ума беспрестанным чтением.
— Меня больше не удивляет, что вам знакомы всего шесть одаренных женщин. Удивительно то, что их так много.
— Вы столь взыскательны к собственному полу, что сомневаетесь, что это возможно?
— Я никогда не встречала такой женщины. Мой опыт говорит мне, что женщина либо хороша в бою, либо в светской беседе. Совершенствовать оба навыка — в наши дни большая роскошь. Что касается меня и сестер, наш дорогой отец счел нужным, чтобы мы уделяли меньше времени книгам и музыке и больше — способам защиты от пораженных недугом.
Миссис Херст и мисс Бингли выступили против столь несправедливых сомнений и в один голос стали уверять ее, что знают множество женщин, соответствующих этому описанию, но мистер Херст призвал их к порядку. Беседа, таким образом, подошла к концу, и вскоре Элизабет вышла из комнаты.
— Элизабет Беннет, — сказала мисс Бингли сразу же, как за той закрылась дверь, — из тех девиц, что желают понравиться противоположному полу, принижая свой собственный, и, надобно сказать, со многими мужчинами этот трюк проходит. Но, на мой взгляд, это жалкая и очень недостойная уловка.
— Несомненно, — отвечал мистер Дарси, к которому в основном и была обращена эта реплика, — недостойным можно называть любое ухищрение, к которому прибегают женщины, стремясь понравиться мужчине. Все, что сродни хитрости, заслуживает порицания.
Этот ответ пришелся мисс Бингли не совсем по душе, поэтому она переменила предмет разговора. Элизабет вновь спустилась к ним лишь затем, чтобы сообщить, что ее сестре стало хуже и она не может ее оставить. Бингли предложил без промедления послать за мистером Джонсом, в то время как его сестры, убежденные в том, что от провинциальных докторов толку мало, предлагали отправить нарочного в столицу за светилом медицинской науки. Об этом Элизабет и слышать не желала — слишком опасно было отправлять посыльного на ночь глядя, однако же охотно приняла предложение их брата. Порешили на том, что за мистером Джонсом пошлют рано утром, если мисс Беннет не станет получше. Бингли не находил себе места, его сестры объявили, что они безутешны. Однако же им удалось утешиться, распевая дуэты после ужина, в то время как он не придумал ничего иного, кроме как наказать экономке исполнять любую просьбу больной дамы и ее сестры.
Почти всю ночь Элизабет провела в комнате сестры и наутро, к счастью, смогла сообщить хорошие новости горничной, которую мистер Бингли послал справиться о состоянии больной. Она попросила отправить к матери в Лонгборн записку с просьбой навестить Джейн и самой составить мнение о ее состоянии. Посыльного снарядили без промедления, однако на пути тот повстречал толпу недавно откопавшихся зомби, и исход этой встречи, как и следовало ожидать, был весьма плачевным.
Второй посыльный оказался более удачлив, и переданная им просьба была столь же быстро исполнена. Миссис Беннет в сопровождении двух своих младших дочерей и их боевых луков приехала в Незерфилд вскоре после завтрака.
Если бы у Джейн проявились хоть малейшие симптомы неведомого недуга, миссис Беннет была бы крайне опечалена, но поскольку она убедилась, что болезнь Джейн не представляет опасности, то не желала дочери быстрее пойти на поправку. Ведь выздороветь означало покинуть Незерфилд. Поэтому она и слушать не стала просьб Джейн отвезти ее домой, но, впрочем, прибывший следом аптекарь это тоже решительно отсоветовал. При встрече с ними Бингли выразил надежду, что миссис Беннет не застала дочь в худшем состоянии, чем она ожидала.
— Увы, сэр, — отвечала она. — Она так больна, что ее нельзя везти домой. Мистер Джонс сказал, что об этом и думать не следует. Придется нам еще немного злоупотребить вашей добротой.
