— Спасибо, Жасмина, — поблагодарила она сестру.
Та вышла, закрыв за собой дверь. Надя указала на стул, заваленный бумагами.
— Сбросьте их на пол и садитесь.
Из кофеварки, стоящей на полке, девушка налила в пластмассовый стаканчик кофе.
— У нас есть сахар и сухие сливки.
— Два кусочка, пожалуйста.
— Это мой единственный порок, — сообщила она, прихлебывая кофе из огромной черной кружки, на которой большими белыми буквами было написано «НАДЯ». — Пристрастилась в ординатуре.
— Можно спросить?
— Конечно.
— Не обижайтесь, но не слишком ли вы молоды для доктора?
Она понимающе улыбнулась:
— Меня все об этом спрашивают. Да, лицо у меня детское. Большая удача для манекенщицы или актрисы, но для врача, который должен вызывать доверие и уважение, это совсем не подарок. Но уверяю вас, я самый настоящий дипломированный эндокринолог.
— Это что-то связанное с гормонами?
— Совершенно верно. Моя специальность — это железы: щитовидная, паращитовидная, поджелудочная, надпочечник, гипофиз и так далее. Диабет — один из основных объектов эндокринологии, и поэтому я здесь. Но меня, прежде всего, интересуют стероиды.
— Накачка мускулов?
Она опять улыбнулась:
— Анаболики — лишь один из видов стероидов. Есть еще кортизон и эстроген. Помните, что прошептал Дастину Хоффману тот парень из «Выпускника»?
— Конечно. «Пластика».
— Правильно. То же самое я слышала от одного из моих профессоров. Он любил повторять: «За стероидами будущее». Со временем мне стало ясно, что он прав. Я даже провела кое-какие исследования в этой области. Но хватит обо мне. Поговорим о вас. Чем вы так поразили Алисию Клейтон? Она с таким энтузиазмом рекомендовала именно вас.
На этот вопрос Джек отвечать не стал.
— А вы откуда ее знаете?
— По университету. Тогда мы еще не дружили, но обе были отличницами и занимались в группе для продвинутых студентов. После университета она уехала преподавать в колледже, но недавно вернулась, и мы с ней сошлись и часто видимся. Я рассказала ей о своей проблеме, и она дала мне ваш телефон. — Надя нерешительно взглянула на Джека. — Она сказала, что вам можно доверить даже свою жизнь.
Надеюсь, она не вдавалась в подробности, подумал Джек.
— А что, ваша жизнь в опасности?
— Нет. Но она так это сказала... Что же вы все-таки для нее сделали?
— Уверен, Алисия сама посвятит вас во все подробности, если захочет.
— Да в том-то и дело, что она не хочет. Что-то с ней стряслось на прошлое Рождество — вот все, что я знаю, — улыбнулась Надя. — Еще она говорила, что вы не из болтливых, и теперь я вижу, что это правда.
Беседовать с Надей было приятно, но Джеку не терпелось перейти к сути дела.
— Чем же я могу быть вам полезен?
— Это касается моего шефа.
Только не сексуальные домогательства, подумал Джек. С откровенным хамом он еще может справиться, но всякие косвенные намеки и провокационное поведение — дело слишком скользкое.
— Это ваш главный врач?
— Нет. Клиника открыта при больнице, и я работаю здесь на общественных началах.
— Колете больным инсулин?
— Нет. Этим занимаются сестры. Я заполняю карты, определяю, насколько повреждены органы, назначаю лечение. Здесь лечатся в основном бродяги. Представьте, каково приходится бездомному диабетику, — негде хранить инсулин, невозможно контролировать уровень сахара в крови, нет денег на одноразовые шприцы.
Да, несладко, подумал Джек. Теперь он понял, что объединяет этих двух женщин. Алисия руководила детской клиникой для больных СПИДом в Сент-Винсенте, всего в нескольких кварталах отсюда.
— Моя основная работа — я получила ее всего две недели назад — в фармацевтической компании «ГЭМ-Фарма». Слышали о такой?
Джек покачал головой. «Мерк» и «Пфайзер» — этих он знал, но какая-то ГЭМ...
— Это небольшая компания, — продолжала Надя. — Они занимаются производством и продажей самых распространенных лекарств — антибиотиков, таблеток от давления — в общем, всего того, что есть в любой домашней аптечке. Но в отличие от большинства подобных компаний они пытаются вести самостоятельные исследования, правда в небольшом объеме. Для этого меня и взяли.
— Не прошло и двух недель, а шеф уже донимает вас?
— Нет, кто-то донимает его. Во всяком случае, мне так кажется.
Слава богу, подумал Джек. Никаких сексуальных игр.
— А отчего вам так кажется?
— Я видела, как он спорил с каким-то человеком в офисе компании. Они стояли далеко, и я не слышала, о чем идет речь, но тот человек в бешенстве толкнул шефа и выскочил вон.
— Это был работник фирмы?
— Нет, но его лицо показалось мне знакомым. Потом я весь день пыталась вспомнить, кто это, и, наконец, меня осенило. Милош Драгович!
Так-так-так, подумал Джек. Совсем недавно к нему обратился еще один пострадавший от Драговича. Два клиента интересуются Драговичем почти одновременно. Популярная личность.
Надя внимательно посмотрела на Джека. Она по-своему истолковала его молчание.
— Не может быть, чтобы вы о нем не слышали.
— Да нет, слышал. Кто же не знает пройдоху серба?
Именно так окрестила Милоша Драговича газета «Пост» пару лет назад. И он вполне соответствовал прозвищу. Ему неоднократно предъявлялись обвинения в незаконной торговле оружием, вымогательстве, сводничестве и даже в убийстве, но он всякий раз выходил сухим из воды. Одетый с иголочки завсегдатай закрытых ресторанов и модных ночных клубов, где он был на дружеской ноге со всеми знаменитостями, Милош Драгович стал новым Джоном Готти, сменив этого мафиозного франта на городской ярмарке шика.
— Вы уверены, что это был он? — спросил Джек.
— Абсолютно. Я нашла старый номер «Нью-Йорка» с его фотографией на обложке. Милош Драгович — его ни с кем не спутаешь.
— И он напрягает вашего босса. Как вы думаете, почему?
— Именно это я и хотела бы узнать.
— Ну, раз ваш босс работает в фармацевтической компании...
— Он один из ее владельцев.
— Не надо большого ума, чтобы догадаться, что здесь попахивает криминалом. Почему бы вам не сообщить в полицию, что пройдоха серб наехал на вашего шефа?
— У Драговича может быть на него компромат, что-то такое, что он использует для шантажа. Возможно, он уже втянул беднягу в какое-то темное дело. Мне бы не хотелось, чтобы он как-то пострадал или угодил за решетку.
Джек заметил, что, когда Надя говорит о своем шефе, с которым не проработала и месяца, голос у нее как-то меняется, а в глазах появляется особый блеск. Возможно, их связывает не только работа.
— И кто же он, этот ваш шеф, о котором вы так печетесь?
