Я сосредоточился, чтобы уловить хоть какой-то звук из подземного мира — последний крик моего убитого отца, — но ничего не услышал. Внимания теперь требовали голоса из поднебесья. Веревку, державшую сеть папаши Г., вытянули в тот же миг, когда он упал. Я сунул свой маленький нож в карманчик плоти, который я медленно и мучительно расковыривал в себе много месяцев, чтобы прятать в нем оружие.
Те, кто тянул меня вверх, явно испытали огромное разочарование и досаду.
— Тот, который сорвался, был раз в пять больше этого, — сказал один голос.
— Похоже, он перегрыз веревку, — рассудил второй, уже знакомый мне как отец О'Брайен. — Они изворотливы, эти демоны.
— Почему бы вам не заткнуться и не помолиться? — встрял третий голос. — Для чего вы здесь? Чтобы защитить наши бессмертные души от того, что мы тянем кверху.
Они напуганы, подумал я, и мне это на руку. От страха люди делают много глупостей. Значит, мне нужно и дальше держать их в страхе. Может, удастся смутить их моим уродливым сложением, обожженным лицом и изуродованным телом? Но я сомневался. Надо пошевелить мозгами.
Теперь я яснее видел небо. Его голубизна была безоблачна, но ее прочерчивали несколько столбов рассеивающегося черного дыма, и за внимание моих ноздрей боролись два запаха. Один был тошнотворным сладковатым ароматом ладана, а второй — дух горящей плоти.
Пока я вдыхал их, в моем спутанном сознании всплыло воспоминание о детской игре, которая могла бы помочь мне защититься от поймавших меня людей. Когда папаша Гатмусс приходил домой с женщиной, он сгонял маму с супружеской постели, и она спала в моей кровати, укладывая меня на пол с подушкой (если бывала щедра) и грязноватой простыней. Так было с самого моего рождения и до двенадцати лет. Мама засыпала, едва донеся голову до подушки, так ее изматывало житье с папашей.
А потом она начинала говорить во сне. Ее слова — ужасающие, обдуманные проклятия в адрес папаши Г. — заставляли мое сердце биться быстрее от страха. Но особенно мне запомнился голос, каким мама произносила их.
То говорила другая мама, и ее голос был глубоким грубым рыком, исполненным убийственной ярости. За годы я слышал этот голос множество раз и никогда сознательно не пытался имитировать его. Но однажды, в укромном месте, я дал волю своему гневу на папашу Г., и голос появился сам. Это была не имитация. Я унаследовал от матери дефект горла, позволявший мне воспроизводить такой звук. У меня был случай убедиться в этом.
Через несколько недель после открытия наследственного дара я сдуру срезал путь к дому и прошел по земле, которую объявила своим владением шайка молодых демонов, имевших обыкновение убивать всех, кто не платил им дань. Оглядываясь назад, я не могу сказать, было ли мое появление там случайным, как я считал тогда, или это было испытание. Вот иду я, Джакабок, несчастный коротышка, обижаемый всеми кому не лень, и напрашиваюсь на столкновение с шайкой головорезов, готовых пришить меня на крыльце родного дома.
Вкратце расскажу, как было дело. Я заговорил маминым «голосом ночных кошмаров», излив на противника поток самых злобных и ядовитых проклятий, какие нашлись в моей памяти.
На троих из шайки это подействовало моментально. Четвертый, самый здоровый, оказался глух как пробка. Он наблюдал за бегством своих товарищей, а потом, увидев мой широко открытый рот, понял, что я издаю какой-то звук, отпугнувший остальных. Громила тут же бросился ко мне, ухватил меня пониже затылка одной невероятной ручищей, а другую запустил мне в рот, чтобы вырвать мой опасный язык. Он вцепился в самый корень языка, вонзив ногти во влажную мышцу, и оставил бы меня настолько же немым, насколько сам был глухим, если бы мои хвосты — инстинктивно, сами по себе — не пришли мне на помощь. Они взвились вверх, потом разошлись в стороны и устремились вперед на уровне моих ушей, целясь кончиками в глаза нападавшего. Им не хватило твердости, чтобы совсем ослепить моего противника, но хрящи поранили его. Демон отпустил меня, и я отошел, шатающийся и сплевывающий кровь, но в целом невредимый.
Теперь вы знаете весь мой арсенал, захваченный с собой в поднебесье: один маленький затупившийся нож, «голос ночных кошмаров» моей матушки и сдвоенный хвост, унаследованный от поглощенного бездной отца.
Негусто, но придется обойтись этим.
Ну, вот вам история. Отныне вы знаете, как я поднялся из подземного мира и как начались мои приключения. Конечно же, вы удовлетворены. Я рассказал вам то, чего не рассказывал никому, даже тем, кого собирался выпотрошить. О гибели папаши Г., например. До сих пор я в этом не признавался. Ни разу. И, доложу вам, это нелегкое признание, даже много веков спустя. Отцеубийство — особенно когда сбрасываешь отца в пасть голодных безумцев — тяжкий грех. Но вы хотели, чтоб я песнями и плясками заработал ужин, так вот моя песнь.
Вам не нужно знать больше, поверьте мне. Меня вытащили наверх через дыру в скале, до этого вы и сами додумаетесь. Очевидно и то, что меня не порешили сразу, иначе не сидеть бы мне на этой странице и не беседовать с вами. Подробности несущественны. Все это — вехи истории.
Нет, нет. Постойте. Беру свои слова обратно. Это не вехи истории. Это не занесено в летопись. А история — лишь то, что написано в учебниках. До страданий таких существ, как я, обожженных и страшных, как грех демонов, чья жизнь никчемна, истории нет никакого дела.
Я — Джакабок Никто. Для вас я Джакабок Невидимый.
Но вы не правы. Вы ошибаетесь. Я здесь.
Я прямо здесь, на странице перед вами. Я пристально смотрю на вас из каждого слова, перемещаюсь по строкам, когда вы пробегаете их глазами.
Видите легкую рябь между строками? Это я.
Чувствуете, что книга немного дрожит? Да ладно, не бойтесь. Вы это ощутили. Признайтесь.
Признайтесь.
* * *
Знаете что, друг мой?
Думаю, стоит рассказать вам еще немножко, ради истины. Пусть будет хоть одна летопись, пусть несчастья малолетнего демона облекутся в слова и попадут в анналы истории.
Можете пока отвести зажженную лучину. Я расскажу вам, что произошло со мной в поднебесье. Тогда вы сожжете книгу, но хотя бы узнаете мою историю. И сможете рассказать о ней остальным, как передают друг другу стоящие вести. Возможно, когда-нибудь вы напишете собственную книгу о том, как однажды познакомились с демоном по имени Джакабок, и обо всем, что он рассказал вам про демонов, историю и огонь. Такая книга могла бы прославить вас. Ведь вас, людей, больше интересует зло, чем добро. Вы можете выдумать любые отвратительные подробности и выдать их за мой рассказ. Почему бы нет? Вы хорошо заработаете, рассказывая историю Джакабока Если вы побаиваетесь последствий, отдайте часть прибыли Ватикану в обмен на круглосуточную охрану из священников, а то вдруг какой-нибудь бешеный демон заявится к вам домой.
