— Да, сходство потрясающее. Вы хотите убрать портрет из комнаты?
— Хотел, но передумал. Панель с картиной прибита к стене. Мы можем ее испортить. Пусть портрет остается в комнате — все равно там никто не будет жить. Я в этом почти уверен.
— Да, похоже, вы правы.
— Сюда кто-то идет? Я слышу шаги.
В тот же миг в дверь постучали, и в ответ на предложение войти на пороге появился Джордж. Он выглядел больным и бледным. Судя по его лицу, остаток ночи он провел в тяжелых размышлениях. Войдя в спальную Маршдела, юноша печально признался:
— Я знаю, что вам не понравятся мои слова. Но я не в силах удерживать их более, поскольку они разрушают меня.
— О Господи, Джордж! И что же это? — спросил мистер Маршдел.
— Говори! — велел брату Генри.
— Я все утро размышлял о происшедшем, и в результате у меня возникла жуткая догадка, которой мне необходимо поделиться с вами. Вы когда-нибудь слышали о вампирах?
Генри тяжело вздохнул. Маршдел не произнес ни слова.
— Да, я говорю о вампирах, — добавил Джордж с тем возбуждением, которое всегда было присуще ему. — Это ужасное предположение, но мне кажется, что нашу бедную Флору посетил вампир. Я схожу с ума от такой возможности!
Он сел и, закрыв лицо руками, горько разрыдался.
— Джордж, — сказал Генри, улучив момент, когда эмоции брата немного улеглись. — Успокойся, Джордж, и постарайся выслушать меня.
— Я слушаю, Генри.
— Ты не единственный, кому в нашем доме пришла эта ужасная догадка.
— Я не единственный?
— Да. Мистер Маршдел высказал такое же предположение.
— Святые небеса!
— Он поделился со мной этой ужасной идеей, но мы решили отвергнуть ее.
— Отвергнуть?
— Да, отвергнуть, Джордж.
— И все же…
— Тише! Тише! — воскликнул Генри, обрывая брата на полуслове. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Конечно, любое отрицание не в силах повлиять на свершившийся факт. Мы это понимаем и тем не менее сознательно отрекаемся от убеждений, которые могут свести нас с ума.
— И что вы намерены делать?
— Держать эту догадку при себе и, прежде всего, хранить ее от Флоры.
— Ты думаешь, что она не знает о вампирах?
— Во всех тех книгах, которые сестра собрала в своей коллекции, я не заметил ни одного намека на это страшное суеверие. Но если она слышала о них, то мы отдадимся на волю обстоятельств и сделаем все возможное для ее здоровья и благополучия.
— Я молю небеса о том, чтобы Флора никогда не узнала об этих тварях!
— Мы присоединяемся к твоей молитве, Джордж, — сказал Генри. — С этой ночи я и мистер Маршдел собираемся нести дежурство у ее постели.
— А можно и мне присоединиться к вам?
— К сожалению, Джордж, твое здоровье не позволяет тебе участвовать в таких дежурствах. Лучше займись своими делами и оставь эту жуткую обязанность нам. Мы сделаем все, что в наших силах.
— Как скажешь, брат. Как скажете, мистер Маршдел. Я понимаю, что мое здоровье хрупко, словно сухой тростник, но мысли о вампире доводят меня до изнеможения. Истина в том, что я напуган — ужасно напуган. Мне кажется, что я, как и моя бедная сестра, уже никогда не смогу заснуть.
— Не поддавайтесь этому чувству, Джордж, — сказал Маршдел. — Если вы позволите обстоятельствам овладеть вами, то лишь добавите тревог своей несчастной матери. Вы же знаете, как она переживает за всех вас. И как старый друг семьи, я прошу не выказывать своих эмоций в ее присутствии.
— Ради спокойствия матушки я готов стать даже лицемером, — печально ответил Джордж.
— Это не лицемерие, Джордж, — сказал Генри. — И такой обман всегда достоин оправдания.
День продолжался, а бедняжка Флора оставалась в том же бредовом состоянии. После полудня Генри решил прибегнуть к помощи медика и отправился к соседний город, где, как он знал, обитал довольно знающий лекарь. Генри хотел рассказать этому джентльмену о печальном недуге Флоры, предварительно взяв с него обещание о сохранении тайны. Но прежде чем юноша добрался до города, он понял, что конфиденциальность встречи уже ни к чему.
Озабоченный другими проблемами, Генри выпустил из виду то, что слуги тоже в курсе дел. И им ничто не мешало излагать эту историю во всех ее подробностях. Конечно же, они не упустили такой возможности для сплетен и притворных вздохов. Пока Генри размышлял о том, как действовать в сложившейся ситуации, новость о ночном нападении вампира на Флору Баннерворт — а слуги в этом нисколько не сомневались — разлетелась по всей округе.
По пути Генри встретил владельца небольшого поместья, и знакомый ему джентльмен, придержав своего коня, завел беседу:
— Доброе утро, мистер Баннерворт.
— Доброе утро, — ответил Генри. Он хотел было поехать дальше, но мужчина добавил:
— Извините, что вмешиваюсь, сэр, но что это за история о вампире, о которой здесь все болтают?
Генри был настолько поражен, что едва не свалился с лошади. Развернув коня, он спросил:
— Неужели все?
— Да. Я слышал ее уже от дюжины людей.
— Вы удивляете меня.
— Так это неправда? Конечно, я не настолько суеверен, чтобы верить в вампиров, но ведь дыма без огня не бывает, верно? Обычно мы находим в комке таких сплетен ядро действительных событий, вокруг которых создается слух.
— Моей сестре нездоровится.
— Ах, вот как! Это плохо.
— И еще прошлой ночью к нам проник какой-то человек.
— Я полагаю, вор?
— Мне тоже так кажется. Он пробрался в комнату сестры и напугал ее до потери чувств.
— А потом невежественные люди придумали историю о вампире и ранах на шее девушки.
— Да, да.
— Тогда желаю вам счастливого пути, мистер Баннерворт.
Раздосадованный тем, что дело получило публичную огласку, Генри попрощался с джентльменом и вонзил шпоры в бока своей лошади. Он решил не разговаривать ни с кем на эту щекотливую тему. Несколько знакомых пытались остановить его, но Генри лишь махал им рукой и, не сбавляя темпа, проносился мимо. Так, без единой задержки, он домчался до дома мистера Чиллингворта — медика, с которым Генри хотел посоветоваться.
Юноша знал, что в такое время дня доктор обычно бывает дома. Тот действительно оказался на месте, и вскоре Генри предстал перед ним, умоляя терпеливо выслушать его рассказ. Получив согласие и не упуская ни единой подробности, он поведал медику о том, что случилось с Флорой. Когда Генри закончил свои объяснения, доктор несколько раз изменил свою позу и в конце концов спросил:
— Это все?
— Да. А разве не достаточно?
— Даже более, чем достаточно, мой юный друг. Вы поставили меня в тупик.
