– Многое,- уклончиво ответил Сан-Же, внутренне протестуя против такой спешки.- У вас великолепные повара
– Я передам им ваши слова,- со вздохом сказал Сен-Жермен. Традиции этой страны порой приводили его в раздражение.
– Прекрасно.- Ученый отправил в рот кусок пастилы и рассмеялся.- Ребенком,- проговорил он после короткой паузы,- я думал, что мед – самая восхитительная пища на свете. Отец показал мне, как отыскивать медоносы, но обращению с пчелами не научил. Я постигал это на собственном опыте.
– И тем не менее все-таки любите мед?
– О, несомненно.
Сан-Же какое-то время сосредоточенно ел, потом отодвинул поднос и удовлетворенно надул щеки. Выпустив воздух, он безразлично сказал:
– Положение Севера слишком серьезно, а Юг не желает это признать и не стремится к объединению.
– Что, в общем, понятно. Южанам выгодно ждать. Они не без оснований надеются, что вражеское нашествие заставит северян пойти на уступки.
– Вот-вот. Никто не хочет прислушаться к голосу разума,- ученый вздохнул, обирая мягкими пальцами складки своего одеяния.- Нынешние времена чрезвычайно тревожны.
– Да.- Сен-Жермен обратился в слух.
– Несколько дней назад университет посетила одна особа, принадлежащая к выдающемуся военному роду. Как военачальница, унаследовавшая должность отца…
– Военачальница? Это женщина?! – Сен-Жермен прикусил язык. Перебивать гостя было верхом бестактности, но ученый только кивнул.
– Ваше удивление мне понятно, однако такое случалось и ранее, а генерал Тьен был слишком заслуженным человеком, чтобы власти сочли невозможным удовлетворить его последнюю просьбу. Он не мог завещать свой пост сыновьям, ибо один из них от рождения увечен, а второй – распутный гуляка. Достойной доверия оказалась лишь дочь.- Сан-Же говорил быстро, будто бы в чем-то оправдываясь.- И теперь она остро нуждается в помощи, как командир военной заставы, выдвинутой на много ли западнее Лань-Чжоу. У нее нет времени обращаться в Кай-Фенг, а местные чиновники слишком… э-э… перегружены другими делами и обещают рассмотреть ее требования только к весне.
– У чиновников много забот,- сказал Сен-Жермен, ощущая невольную симпатию к женщине, храбро вступившей в неравную схватку с бюрократией старой столицы.
– Университет – последняя надежда военачаль-ницы Тьен. Ей нужны люди, сведущие в военных науках. Способные эффективно улучшить качество вооружения подвластного ей отряда, отладить оборонительные машины и, оценив ситуацию, дать совет, как малыми силами сдержать натиск врага.- Сан-Же взглянул на резные потолочные балки.- Но… наши ученые в большинстве своем люди мирные, никоим образом не помышляющие об участии в битвах. В восторг от такой перспективы пришла только горстка учащихся, однако военачальница Тьен не усмотрела в их помощи пользы.
Так вот какова она, главная цель визита почтенного старца. Сен-Жермен задумчиво покивал.
– Настаивает ли военачальница Тьен,- спросил он в витиеватой восточной манере,- на том, чтобы помощь ей оказывали лишь ее соотечественники?
Куан Сан-Же шумно вздохнул.
– Я взял на себя смелость упомянуть ей о вас, и она выразила желание побеседовать с вами.- Он кашлянул, прочищая горло.- Вам, безусловно, необходимо все взвесить, однако мне кажется, что ваше намерение оказать деятельное содействие одной из наших военных застав способно рассеять некоторые предубеждения в отношении вас в умах высокопоставленных чиновников трибунала.
Ученый выжидательно глянул на собеседника и, не получив ответа, продолжил:
– В этом мире много болтают о добродетелях, но встречаются они очень нечасто. С вашей стороны было бы мудростью протянуть руку помощи Тьен Чи-Ю.
– Понимаю,- медленно произнес Сен-Жермен.- А других охотников, что же, совсем не находится?
– Возможно, они и нашлись бы, но… – Ученый наклонился вперед.- Сейчас слишком рискованно выходить с такими вопросами к представителям власти. Ходят слухи, что в верхах на западные земли махнули рукой, и что армию берегут для защиты Ло-Янга.
– А что думаете по этому поводу вы?
– Я? Я думаю, что Тьен Чи-Ю ничего не добьется, даже если ее дело рассмотрят.- Сан-Же внимательно оглядел свои пальцы.- А вы, согласившись помочь ей, поступите благоразумно. Это практический выход из вашего затруднительного положения.
Сен-Жермен вдруг ощутил в области сердца сосущую боль.
– К тому же и университету, и тем, кто у меня учился, вздохнулось бы несравненно свободнее, если бы я на какое-то время исчез.
Куан Сан-Же поднял взгляд.
– Да, это правда. Но правда и то, что это соображение пришло мне в голову лишь в последнюю очередь.
– Благодарю вас за прямоту.- Сен-Жермен встал и прошел к выходу на террасу.- Что будет, если монголы действительно вознамерятся овладеть западной частью страны и обрушатся на нее всей своей мощью? Долго ли в этом случае продержится застава военачальницы Тьен? – Он задавал вопросы, не ожидая ответов, и все же его больно ранило молчание собеседника. – Принесет ли тогда ей мое присутствие пользу?
– Но, может статься, ничего подобного и не случится,- пробормотал ученый после неловкой пары.- Захватив Пекин, Темучин нарек себя Чингисханом. Возможно, ему ничего большего и не нужно.
– Вы сами верите в это не больше меня,- мягко заметил Сен-Жермен. Привалившись плечом к косяку, он пристально оглядывал сад, стараясь до мельчайших деталей вобрать его вид в свою память.
Куан Сан-Же хмурился. Хозяину неприлично поворачиваться к гостю спиной, но он почему-то не мог сердиться на этого инородца.
– Я полагаю, что от западных наших границ вам будет проще добраться до земли ваших предков.
Вульгарное заявление, но оно было сделано. Куан Сан-Же, исчерпав все доводы, ждал ответа.
– Когда я покидал Европу,- сказал Сен-Жермен, не отводя взгляда от деревьев в саду,- четверых мне близких людей предали мучительной смерти. Их сожгли заживо в деревянном бараке. Существует очень немного мест, где я и подобные мне…
Голос его пресекся.
Воцарилось молчание. Потом Сен-Жермен потер лоб и устало сказал:
– Монголы, монахи – не все ли равно? Передайте своей воительнице, что я хочу с ней повидаться.
– О!
Ученый не мог сдержать изумление. Он был убежден, что Сен-Жермен будет отстаивать свое право оставаться в Ло-Янге, и уже внутренне примирился с таким исходом беседы.
– Вы вновь удивили меня.
Сад был пронизан ярким утренним солнцем. Чу-ань-Тинг, наверное, еще спит. Сен-Жермен досадливо дернул бровью. Да, он все же привязан к этой маленькой китаянке. К ней, к этому дому, к саду – ко всему своему крошечному мирку. А есть ведь еще и друзья, и ученики… Глупо! Глупо и тщетно о чем-либо сожалеть в столь жестоком, бездушном и переменчивом мире…
