— Будь храбр, повелитель игрушек…
С этими словами принцесса первая обнимает мастера и целует его. Дверь у них за спиной распахивается, и внутрь вваливаются три замаскированные фигуры. Господа движутся в пьяном танце, жалком подобии грациозного гавота. Проходя мимо, один из них заглядывает в лицо Анжелики. Из-под маски раздается знакомый голос, принадлежавший некогда Корбюзье.
— Эй! Это же госпожа лабиринта!
Принцесса без объяснений разворачивается и выходит вон вслед за игроками. Филипп не сразу замечает ее отсутствие. У него кружится голова от поцелуя. Вкрадчивый голос, доносящийся из тьмы впереди, моментально приводит его в чувство:
— Какова она на вкус, Лемаршан? Хорошо распробовал?
Навстречу ему выходит герцог. В руке у него масляный светильник. Бледное от пудры морщинистое лоно жуткое, словно у призрака. В отличие от гостей де Лиль не носит маску. Она ему и не нужна. Мучительная гримаса ярости, заменяет ему кусок фарфора поверх лица.
— Примите мои извинения, ваше превосходительство. Я полагал, что мы были одни.
— Сладкая чертовка, не так ли? Ваниль, кажется. Идеально заглушает зловоние смерти.
Де Лиль манит его к себе, раскачивая лампу, жидкость в которой переливается подобно расплавленному янтарю.
— Я вас не понимаю, месье.
— Да брось. Не первый день живешь.
В центре приемной де Лиль опускает светильник к полу и стягивает ковер с привычного места.
— Вот для чего была нужна твоя шкатулка. Чтобы мы каждый раз не обращались к этой средневековой белиберде!
В скудном свете на лакированных половицах Филипп замечает очертания знакомого узора. Любой образованный человек хотя бы раз слышал о подобном. Пятиконечная звезда, забранная в круг — синоним волшебства. Пентаграмма.
— Мел и несколько слов на древней латыни. Банальный, старомодный способ вызова.
— Вызова чего?
— Ты и впрямь не представляешь, во что позволил втянуть себя? — Герцог злобно смеется. — Вызова демона, конечно. Из самого сердца преисподней.
Де Лиль поднимает светильник, чтобы лучше рассмотреть лицо мастера. Лемаршан едва держится на ногах. Его худшие опасения все-таки оправдались.
* * *
Торговая мастерская Лемаршана.
Женевьева поспешно накидывает на плечи шерстяной лоден. Повернувшись, она смотрит на кипы бумаг, грудящиеся на верстаке Филиппа. Среди них лежит чертеж «Пут забвения». Взгляд жены мастера полон решимости. Она намерена вернуться своего мужа.
* * *
Дворец грез.
Лампа стоит на полу. Де Лиль и Филипп кружат вокруг пентаграммы. Герцог неумолимо движется навстречу пятящемуся гостю, держа в вытянутой руке шкатулку. На лице его усмешка. Он чувствует страх и пользуется этим, надвигаясь на беспомощного мастера как приливная волна.
— Я рассказал ей о твоих способностях. Глупо было ожидать, что твоя наука сможет заменить мое волшебство. На деле же получилось, что изобретатель оказался могущественнее чародея.
— Ваше превосходительство, вы заблуждаетесь. У принцессы для меня новый заказ. Вот и все.
Де Лиль ускоряет шаг, заставляя Филиппа двигаться быстрее.
— Заказ длиною в бесконечность, Лемаршан. Отныне у тебя не будет ни дня без дела. Ты обречен работать как проклятый. У твоих новых нанимателей всегда полно идей. Для этого им необходим человеческий гений, который сумеет воплотить их самые безумные фантазии в реальность. Тот, кто будет рядом с ними на протяжение все человеческой истории. Этим гением должен быть я!
Герцог бросает шкатулку в лицо Филиппу, но тот успевает подхватить драгоценный механизм. Отвлекшись, Лемаршан вновь переводит взгляд на де Лиля и замечает, что тот вооружился длинным стилетом.
— Я не собираюсь так легко уступать! — Герцог указывает лезвием на пентаграмму. — Здесь все началось. Я призвал это отродье. Я же и отошлю ее назад! Но сначала убью тебя!
Лемаршан с трудом избегает удара ножа, сверкнувшего перед глазами, но теряет равновесие и падает. В следующий миг де Лиль уже возвышается над ним. Стилет в руке поднимается для смертельного удара. Филипп закрывает глаза и слышит во тьме крик…
…А когда открывает, видит рядом Анжелику. Хрупкая девушка держит герцога за руку, в которой тот сжимает лезвие. Лицо ее искажено гримасой неописуемой ярости, столь сильной, что хватило бы на десять де Лилей. Нетрудно догадаться, почему принцесса взбешена попыткой убийства своего главного фаворита.
Раздается короткий хруст, и запястье старого герцога ломается. Низложенный маг сгибается в три погибели и пятится прочь.
— Настоящий чародей никогда не забывает правила! Демон, которого вызвал маг, принадлежит заклинателю навечно, но лишь до тех пор, пока тот не встанет на пути ада.
Принцесса хватает де Лиля за горло и одной рукой поднимает предателя над полом.
— Ад нуждается в этом человеке. Твоя же роль в этой истории окончена.
Размахнувшись, принцесса без труда отшвыривает герцога, словно мяч для тенниса на добрых тридцать футов. Де Лиль уносится в противоположный конец приемной, пробивает телом дверь и, минуя кабинет, с треском и звоном вылетает в окно.
Как ни в чем не бывало, принцесса разминает пальцы и ласково улыбается Филиппу. Гардина у нее за спиной мистическим образом разворачивается и съезжает вниз, плотно закрывая разбитое окно. Лемаршан встает и пятится, в то время как демонесса грациозно приближается к нему.
— Смена партнера, — произносит она и игриво ему подмигивает. — Я уже начала ревновать.
Лемаршан не улыбается. Он делает шаг назад… затем другой и попадает в центр пентаграммы. Анжелика, до этого момента неумолимо шедшая навстречу, замирает. Филипп понимает, что демонесса не может или не хочет войти в пределы магического круга.
— Вспомни наш поцелуй, — мягким голосом произносит девушка, простирая руки навстречу мастеру. — В твоих глазах я заметила ту же искру, что вспыхнула в момент нашей первой встречи. Схожу с ума по тебе… Иди ко мне скорее.
— Лучше не надо, мадам, — приносится вежливый ответ из пентаграммы.
Анжелика тотчас меняется в лице. Руки опускаются. Улыбка пропадает.
— Что ж. Тогда поторгуемся. В твоих руках великий дар. У меня в руках твое будущее. Назови условия.
— Лучше не надо, мадам…
Фраза звучит с таким последовательным бесстрастием, что, кажется, будто Филипп издевается над ней. Принцесса хмурится.
— Лучше бы вам передумать, месье.
Молчание красноречивее слов говорит об окончательном решении мастера.
— Значит, удовольствия и деньги не волнуют твое сердце? Как неожиданно. В таком случае придется попробовать кое-что другое.
