Она, стараясь не наступать на пятку, ушла. Медный посмотрел на поникшего Шкипера.
— Ты думаешь, всему виной та медная хреновина?
— Уверен, — глухо обронил он. — Именно с этого все и началось. Кто-то среди наших — из той секты!
Видимо, он уже чуть-чуть успокоился. И рассказал еще две вещи: во-первых, оказывается, вчера ночью в телецентр приходила отсутствовавшая на семинаре Тятя-Тятя. Одна! Почти ночью! Охранник сначала ее вроде как не пускал, но потом сдался под ее напором и отдал ключи от их комнатушки, якобы для срочной уборки. Сказав это, Шкипер побледнел:
— Улльра! Там?
Медный отрицательно качнул головой:
— Нет, вовремя прибрал.
А во-вторых, Шкипер обнаружил дома в своих вещах странный, не сразу заметный беспорядок, будто там рылись. И по результатам осторожного выяснения в узком кругу выходило: пока все они были на семинаре, их квартиры — собственные и арендуемые, пустые и полные родственников — кто-то очень незаметно, даже фантастически незаметно, но обшарил. Медный сразу вспомнил о теплом блоке своего монитора.
Они вышли из кухни. Медный сел на тахту, Шкипер — в кресло. Лис возилась там, где-то у телевизора. Медный хотел было включить свет, но внезапно услышал очень тихий голос девушки:
— Свет не включайте, мальчики. Я думаю, за нами следят.
«…Около пяти тысяч жителей Республики Алтай требуют вернуть в республику мумию так называемой „принцессы Укока“, которая в настоящее время хранится в Новосибирске. Обращение с таким требованием жители направили на имя главы республики, а также в Государственную Думу РФ. Под обращением стоят подписи 4654 человек. В документе говорится: „Мы обращаемся к вам с просьбой о скорейшем решении вопроса по возвращению известной мумии укокской принцессы в Национальный музей республики Алтай. Данный вопрос обсуждался в средствах массовой информации, велись переговоры с руководством Института археологии и этнографии СО РАН, однако они не получили развития“. Многие духовные лидеры Алтая, говорится в обращении, связывают болезни и стихийные бедствия в республике именно с раскопками и вывозом „принцессы Укока“ с Алтая. Кроме того, авторы обращения не исключают и силового решения проблемы: как рассказал нашему корреспонденту один из лидеров местной шаманской общины, пожелавший остаться неизвестным, алтайцы уже предприняли ряд действий оккультного характера, чтобы выпустить на волю дух их Принцессы…»
Дэниэл Марсан. «Скандалы в России» Еру Australian, Сидней, Австралия
Людочка с трудом выпросила у Ирки разрешение сходить в институт, чтобы убраться у Мумиешки: звонил Алтынбаев из профкома, долго извинялся, а потом рассказал, что заменяющая ее уборщица пол в коридорах моет, а к Мумиешке — ни ногой: боится! Институт ожидает крупную делегацию из Англии, и поэтому надо там хотя бы влажную уборку сделать.
Ирка дернула плечами:
— Ну, Ваше Высочество, если только в порядке милости к рабам Вашим, недостойным облобызать даже пятки Ваших божественных ног! Иди уж…
И девушка пошла. В обычном своем зелененьком, но с золотой черепахой и бирюзой на голых ногах. А по дороге размышляла: ну вот разговаривала она с Мумиешкой, протирала ее стеклянный саркофаг, без страха смотрела на эти сморщенные кости, обтянутые кожей. А что она про нее знает? Да ничего. Ну, пазырыкская культура третьего-пятого веков до нашей эры, ну, богатая женщина, захороненная вместе с десятью конями (или верблюдами?). Ничего она не знает.
Людочка помнила, как плевался Шимерзаев после какой-то пресс-конференции, проходя по коридору: «Какая принцесса? У-у, журналюги поганые! Обычная богатая баба, ее бы…» — и так далее. И ведь плевал! Прямо ей, Людочке, под ноги.
А девушка Мумиешку полюбила. Украдкой рассматривала татуировки, сохранившиеся на ее коже за две с половиной тысячи лет. И украшения были. Были — она точно знает! А самое интересное: ее ведь похоронили обнаженной. Это ведь потом разобрались, привезя находку с общего могильника, что кожаные сапоги, шуба, шапка, все это — от мужика, тоже похороненного рядом. Там были и сосуды деревянные, и рога для питья. А ее, Мумиешечку, голенькой схоронили, только были у нее на руках и щиколотках браслетики всякие. Это все в Москву увезли, якобы на экспертизу. А кто она такая: жрица, шаманка, принцесса или просто богатая женщина — черт его знает.
Людочку пропустили охранники. Среди них был новенький, невысокий парень, похоже, якут. Она поднялась по лестнице, щупая подошвами холодные ступени, и засмеялась, вспомнив, как она тут рассекала, как огрела Шимерзаева тряпкой, и как таила от всех этот ритуал. Господи, да она бы сейчас в институт в купальнике бы пришла! Чего ей стесняться? Она — Принцесса! Она такая не модельная, худая, у нее грудь маленькая и ступни уродливые, большие, но она все равно — красавица. Да будет так!
Войдя в кабинет и заперев его на ключ, Людочка привычно скинула халат, оставшись в одном белье, и принялась за уборку. На полу тут появился новый темно-синий шелковистый ковер, в углу блестел суперпылесос, немецкий, для влажной уборки. Даже саркофаг Мумиешке поменяли: он стал плоским, как диван. Так ее было удобнее рассматривать, стекло уже не искажало коричнево-бурые черты.
Людочка подошла и вгляделась в смятое веками лицо. Каким оно было? Сейчас не узнать. Да голую ее похоронили, ГО-ЛУ-Ю! Иначе зачем бы на ее лобок и грудь накладывали куски кожи? Истлело тут все, поэтому и наложили, чтобы не шокировать публику разъятым чревом нормальной женщины. Хотя что тут такого страшного — в священной простоте детородных органов? А была бы она в одежде, так и сохранилась бы, наверно, плохо, как тот мужик. Его тут не было, оставили на Алтае, а Людочка видела его фото: скукоженный весь, действительно страшный.
Людочка последний раз улыбнулась мертвым, пустым глазницам, мысленно пожелала Мумиешке спокойного сна и принялась убираться. А управляясь с пылесосом, думала: что ее так боятся? Ведь была же живая, теплая и горячая женщина, любила прикосновение мужских рук, любила ласки, которые, наверное, в то время были, хоть и грубее, но разнообразнее нынешних, неумелых, любила кого-то. Может, и рожала. Об этом все академические светила как-то стыдливо умалчивали.
Прошло, наверное, около часа, пока девушка прошла весь ковер, миллиметр за миллиметром, пока протерла пыль. В дверь постучали. Она метнулась было за халатом, но из-за двери придушенно донеслось:
— Эт я, Высочество! Ирка это!
Ирка залетела в кабинет, бросила что-то в пакете на пол: там, как обычно, лежали туфли и что-то стеклянное. Затем она глянула на Людочку победно:
— Убралась? Едва тебя застала.
— Ну да. Почти все уже, — растерялась та.
— Раздевайся! Совсем! — скомандовала подруга.
Людочка оторопела. Инстинктивно прикрыла грудь в лифчике.
— Но зачем?!
— Я тебя сейчас инициировать буду, — загадочно сообщила Ирка, вынимая из пакета какой-то пузырек. — Да не бойся ты! Это не больно! Надо тебя уже считать Принцессой полностью. Понимаешь?
— Я не…
— Раздевайся, а то обижусь!
И Ирка сама быстро сдернула с себя через голову синее платье, расстегнула лифчик. Людочка покорно разделась, косясь на замок дверей: заперт, слава Богу!
Подруга велела ей лечь на саркофаг, животом вверх. Вот так. Девушка не понимала зачем, но диктат Ирки действовал. В конце концов все, что она ни делала, только помогло. Молодая женщина подняла на свет, пробивающийся в зашторенные окна, пузырек с чем-то темным, как отвар из кедровых орешков.
— Что это? — прошептала Людочка.
Ирка плеснула жидкость на широкую ладонь с сильными пальцами, привыкшими выкручивать половые тряпки, и шлепнула ее на правую грудь девушки.
— Ман-дра-го-ра! — торжествующе ответила она. — У гомеопата знакомого достала. Не спрашивай, как… Ужас и кошмар!
Она втирала этот терпко пахнущий состав ей в груди, массируя их, в живот, в бедра так, что сама раскраснелась. Людочка закрыла глаза. Семь бед — один ответ! Ее тела касалась обнаженная Иркина грудь, щекотя соском, и хотя никаких желаний у Людочки не возникало, это было как-то мистически возбуждающе. От этой жидкости ее тело приобрело необыкновенную легкость, что-то странное забурлило в крови, какая-то немота потекла от бедер по всему организму.
— Мандрагора, — говорила Ирка, натирая ее составом, — это такая фигня, по-арабски «иабрунен», растение. А фиг его знает, как на самом деле, мать, но, вообще-то, оно растет из спермы. Ну, то есть когда человека вешают, например…
— О, Господи!
— Тихо! Не дергайся! Так вот, когда вешают, его член, значит, сокращается и выбрасывает семя. Последнее семя в его жизни, поняла?! Там, куда оно стекло, в земле вырастает корешок такой, мандрагора. Он, знаешь… ну, короче, он такого человечка, а точнее, член с ручками напоминает! — Ирка хихикнула. — Мне гомеопат показал.
