— Ну же, сударыня, не стоит. Что с вами? Ваш муж вызовет меня на дуэль. Этот сумасшедший охотник на вампиров отбыл в Прагу?
— Сегодня днем, — Эшер сомневался, что когда-нибудь еще встретится со старым ученым.
— Желаю его кораблю утонуть со всей командой.
Как и прежде, в шахтах, Исидро выглядел изможденным и неестественно худым. В нем явственно ощущалось что-то нечеловеческое. На лице и горле проступали ужасающие шрамы, которые он обычно скрывал от посторонних глаз под покровом иллюзии. Эшер не знал, что послужило тому причиной: сон, в котором они сейчас находились, или же серебро, сжегшее плоть вампира.
— Судя по всему, ему ни разу не пришло в голову, что если бы он следовал собственным убеждениям и уничтожил своего драгоценного ученика, едва только тот подхватил заразу, вместо того, чтобы дать ему сбежать и распространить болезнь, ничего из случившегося не произошло бы.
— Наоборот, — возразил Эшер. — Думаю, он не раз размышлял над этим. Эта поездка стала для него наказанием и возможностью исправить ошибки.
— За чужой счет, — сухо ответил вампир. — К тому же он не спросил тех, кому собрался «помочь», нуждаются ли они в его вмешательстве. Впрочем, чего еще ожидать от этих доморощенных ван хельсингов. Все они слегка не в своем уме, иначе не стали бы гоняться за призраками вроде нас. Их губит одержимость нами, точно так же, как нас губит одержимость безопасностью. Остается лишь радоваться, — добавил он, когда Лидия наконец отпустила его, — что все закончилось относительно благополучно. Сударыня, вы успокоились?
Она улыбнулась и поправила очки:
— Спасибо.
— Да, — сказал Эшер. — Спасибо, пусть даже это слово не передает всей моей благодарности.
Исидро на мгновение встретился с Эшером взглядом, спрашивая разрешения, как подобает джентльмену. Эшер кивнул, и тогда вампир взял руку Лидии и легко коснулся тонкими холодными губами ее пальцев, покрытых пятнами чернил. Почти сразу же он выпустил ее и с некоторой опаской сжал костлявой ладонью руку Эшера, протянутую ему для рукопожатия.
За спиной Исидро, в тени от статуи Гуань Юя, Эшер заметил даоса Цзяна, необычно моложавого в лунном свете, отражающемся от зеркальной поверхности его кошачьих глаз. Во сне Эшер вдруг осознал, что старый монах на самом деле был вампиром и удивился, что не понял этого раньше.
Он всегда так выглядел? Эшеру показалось, что прежде цвет лица у старика был более живым, не таким бледным, как сейчас. Он не мог припомнить, замечал ли раньше, что Цзян не дышит или что его длинные ногти, как и у Исидро, больше походят на твердые гладкие когти (в самом деле, не мог же он быть настолько невнимательным?). К тому же его не отпускало ощущение, что ему доводилось видеть старого даоса при свете дня. Возможно, во сне иллюзия развеялась, или же Цзян сам пожелал раскрыть свою суть, и теперь Эшер смог рассмотреть его.
Он сказал:
— Цзянцзы-ван. Один из десяти князей преисподней. Вы были чиновником империи Хань, потом вам стали поклоняться в округе Молян…
Во сне его китайский был намного лучше, чем в жизни.
— Это было давно, — на латыни ответил ему старый вампир, слегка наклонив голову. — У всех нас… профессор Геллар… были в прошлом другие жизни, которые мы некогда прожили.
Он положил руку на плечо Исидро; черные изогнутые ногти показались драконьими когтями на бледной коже шеи.
— Вынужден сказать, я удивился — и совсем не обрадовался, — когда узнал, что среди тех, кого я призвал сюда для борьбы с грязными отродьями, есть вампир. У меня и моих собратьев и без того хватало забот, и нам вовсе не нужен был чужак, который стал бы искать союзников и попытался бы нарушить хрупкое равновесие, установившееся в городе.
— Без его помощи мы бы не смогли покончить с ними, — ответил Эшер. — Если, конечно, с ними в самом деле покончено.
— Их больше нет. Я — и мои собратья — были в шахтах и ходили ночью меж мостов и храмов пяти городских морей. Мы не обнаружили никаких следов этих тварей. Ли призвал тех немногих, кто обитал в городе, и все они погибли в пламени. Мы осмотрели то место. От них не осталось даже праха.
Сквозь дверной проем, выходящий в залитый лунным светом сад, Эшер заметил тени, мелькающие среди древних камней и голых ветвей глицинии: женщина с распущенными, как у шаманки, волосами, высокий широкоплечий мужчина с осанкой воина, чопорный мандарин в одеяниях давно прошедших эпох. Они держались на расстоянии друг от друга, эти древние настороженные создания, чьи глаза болотными огоньками светились в темноте, и больше походили на драконов, чем на людей.
Лидия, которая с трудом следила за их разговором (ее латынь в основном ограничивалась медицинскими текстами), выступила вперед и положила ладонь на потрепанный рукав даосского халата:
— Он рисковал собой, чтобы разузнать о них, — сказала она. — И только поэтому оказался здесь.
Старый вампир окинул ее взглядом драконьих глаз:
— Все так, госпожа. Поэтому повторю — я удивлен. Нечасто цзян-ши проявляют интерес к чему-либо помимо охоты и собственной безопасности, — слово «цзян» он произнес совершенно не так, как звучало его имя. — Мы должны поблагодарить вас.
Скупостью движений он был схож с Исидро, но все же Эшер заметил быстрый насмешливый взгляд, брошенный им на вампиров в саду.
Собравшиеся за храмом князья (среди которых, как отметил Эшер, не было отца Орсино) вовсе не выглядели так, будто считали себя обязанными ян гуйцзы, хоть живым, хоть мертвым, но спорить с Цзянцзы-ваном они не стали. Помедлив, они склонили головы, затем отступили назад и растворились в тенях. Огоньки их блестящих глаз еще на мгновение словно повисли в воздухе.
— Как бы ни хотелось мне сказать, что мы были рады услужить вам, сударь, — заметил Исидро, — все же вынужден сознаться, что особого удовольствия мне эта история не доставила.
— Тем не менее, вы помогли нам, — Цзян слегка сжал пальцами его здоровое плечо и убрал руку. — Вы разобрались с этой женщиной, Цзо, а также и с несчастным Ли. Как вам еще предстоит узнать, смертные, вмешивающиеся в дела немертвых, куда менее опасны, чем немертвые, вмешивающиеся в дела живых. Остается лишь надеяться, что случившееся послужит нам хорошим уроком, — он снова бросил взгляд в опустевший сад, — и что больше ничего подобного не произойдет.
Последние искорки нечеловеческих глаз растаяли в лунном свете.
Цзян сделал шаг назад, собираясь уйти, но Лидия, которой любопытство не давало покоя, остановила его, вскинув руку.
— Сэр, — неуверенно спросила она, подбирая латинские слова, — когда Ли призвал Иных… яогуай… он хотел, чтобы они вынесли его из подвала? Или же он знал, что они уничтожат его… знал, что не может управлять ими… но хотел покончить с собой тем единственным способом, который у него оставался?
