Мы с Саней смотрели на это словно загипнотизированные. Тук был похож на человека, пытающегося съесть кусок пиццы величиной с автомобиль. Кусочки подлетали вверх и нанизывались на лезвие его меча. Соус разлетался повсюду, словно ретроспектива событий на Каменном Столе.
— Гарри? — спросил Саня, внимательно глядя на меня. — С тобой всё в порядке?
— Скоро будет, — пробормотал я.
— Это создание служит тебе? — спросил Саня.
— Этот и еще примерно с сотню меньше этого. И в пять раз больше работников я могу призвать на неполный рабочий день время от времени, — я задумался над этим. — Они служат мне не совсем так, как это понимается под деловыми соглашениями, которые мы все так любим. Они помогают мне иногда. За это я регулярно снабжаю их пиццей.
— Которую они… любят, — глядя на уничтожаемую пиццу, сказал Саня.
Тук от удовольствия закружился волчком на пятке и упал на спину с совершенно беззастенчивым восторгом; его животик выпирал так сильно, что казалось вот-вот лопнет. Он пару мгновений полежал там, издавая счастливые, булькающие звуки.
— Нуу, — сказал я. — Да.
В Саниных глазах танцевали чертенята, но его лицо было серьезным.
— Ты — наркоторговец. Такие крошечные фейри. Позор.
Я фыркнул.
— А что он сказал насчет Зимних? — спросил Саня.
— Гарри — новый Зимний Рыцарь! — пробормотал Тук-Тук. — Это фантастика! Старый Зимний Рыцарь главным образом сидел без дела, замученный пытками. Он никогда не отправлялся на приключения или что-нибудь такое, — он помолчал и добавил, — если не считать приключением схождение с ума, я полагаю.
— Тук, — вздохнул я. — Я… так сказать, пытаюсь сохранить всё, связанное с Зимним Рыцарем в тайне.
— Хорошо, — откликнулся Тук. — Почему?
Я перевел взгляд с маленького фейри на Саню.
— Послушай, я, хм… Это личное, хорошо, и…
— Потому что каждое существо в Небывальщине увидело церемонию, — гордо сказал Тук. — Мэб позаботилась об этом! Она отражалась во всех ручьях, прудах, озерах и лужах и в каждой мельчайшей капле воды!
Я уставился на объевшегося фейри, потеряв дар речи.
— Хм, — сказал я. — Эээ. Как это… очень, очень волнительно.
— Это было больно, когда ты целовал Мэб? — спросил Тук. — Потому что я всегда думал, что её губы выглядят такими холодными, что могут обжечь. Как уличные фонари зимой! — Тук внезапно сел, его глаза округлились. — Оооооох. Неужели твой язык примерз к ней, как на том Рождественском шоу?
— Лллааааднооо, — я, с притворным воодушевлением, захлопал в ладони. — Это — слишком личное. Работа. У меня есть для тебя работа.
Тук-Тук подскочил на ноги. Его живот уже практически сжался до нормального размера.
— Да, мой лорд!
Как, черт побери, он запихнул всё это? Я имею в виду…, это просто невозможно для него, съесть так много пиццы и тогда… Я потряс головой. Сейчас не время для этого.
Я показал ему фотографию Сьюзен.
— Этот человек где-то в Чикаго. Мне нужен твой народец, чтобы отыскать её. Её, вероятно, сопровождает человеческий мужчина с белыми волосами, примерно такого же телосложения.
Тук снова поднялся в воздух и ласточкой нырнул вниз, к фото. Он поднял его и, держа на расстоянии вытянутых рук, внимательно изучив, кивнул один раз.
— Могу я взять его, мой лорд, и показать остальным?
— Конечно. Тем не менее, будь аккуратным с ним. Я хочу получить его обратно.
— Да, мой лорд! — козырнул Тук. Он браво отсалютовал мечом, убрал его и молнией взмыл вверх в октябрьское небо.
Саня стоял, не сводя с меня глаз.
Я кашлянул. Я ждал.
— Итак, — наконец начал он. — Мэб.
Я неразборчиво буркнул в ответ.
— Ты попал, — утвердительно заявил Саня.
Я не смотрел на него. Мое лицо пылало.
— Ты, — он до хруста поморщил нос, копаясь в памяти, — вставил этой заднице. Вероятно, это было клёво.
— Саня!
Он низко, раскатисто рассмеялся, покачивая головой.
— Я видел её однажды. Мэб. Неописуемо прекрасна.
— Угу, — насупился я.
— И смертельно опасна.
— Да, — ответил я с акцентом.
— И ты теперь её чемпион, — подвел черту Саня.
— Каждый должен быть кем-то, верно?
Он кивнул.
— Шутишь насчет этого. Хорошо. Тебе потребуется чувство юмора.
— Почему ты говоришь это?
— Потому что она олицетворенный холод, Дрезден. Она знает злобные тайны, которые позабыло само Время. И если она выбрала тебя своим Рыцарем, значит, у неё есть план в отношении тебя, — он медленно кивнул. — Смейся всякий раз, когда сможешь. Это спасет тебя от самоубийства, когда все будет действительно плохо. Это и водка.
— Это какая-то русская поговорка? — спросил я.
— Ты когда-нибудь видел национальные народные танцы? — вопросом на вопрос ответил Саня. — Вообрази себе, что ты танцуешь после выпитой бутылки водки. Больше смейся, и ты переживешь еще один день, — он пожал плечами. — Или сломаешь шею. В любом случае, это — обезболивающее.
Его голос казался почти веселым, хотя предмет обсуждения был дьявольски мрачным. Если не сказать более.
Я ожидал от него попытки отговорить меня. Или, по крайне мере, отругать меня за то, что я был таким идиотом. Он не сделал ни одного, ни другого. Это спокойное принятие ужасных вещей было неотъемлемой частью индивидуальности русского. Независимо от того, насколько все было плохо, я не думаю, что что-нибудь может действительно побеспокоить его. Он просто принимал плохие вещи, которые случались, и разбирался с ними в меру своих сил.
Это, в какой-то степени, было уроком для меня.
Я немного помолчал, прежде чем решил довериться ему.
— Я должен сначала спасти мою девочку. Такова сделка.
— Ааа, — Он некоторое время обдумывал это, затем кивнул. — Это разумно.
— Ты действительно так думаешь?
Он приподнял обе брови.
— Ребенок это — твоя кровь? Так ведь?
Я кивнул и тихо произнес:
— Она моя.
Он развёл руками, как будто это было очевидным фактом, не нуждающимся в дальнейших разъяснениях.
— Тяжелые времена требуют правильных решений, — сказал он. — Достойная цель. Спаси свою маленькую девочку, — он похлопал меня по плечу. — Если ты превратишься в ужасного монстра, и меня пошлют убить тебя, я вспомню это и сделаю твою смерть быстрой и безболезненной, в знак уважения к тебе.
Я знал, что он шутит. Я просто не мог сказать, в какой именно части.
— Хм, — немного опешивший, пробормотал я. — Спасибо.
— Пустяки, — улыбнулся Саня.
Мы стояли молча около пяти минут, прежде чем он, задумчиво нахмурившись, посмотрел на коробки с пиццей и спросил:
