– Легче стало? – спросил Егор.
Прош молча кивнул.
– Тогда вперед, вернее, назад!
Прош отказался от поддержки и кое-как ковылял сам. Шли молча, неожиданно Прош спросил:
– Почему ты не пристрелил меня?
– Еще успею, – равнодушно отозвался Егор.
– А если я первый?
– Без меня ты отсюда не выберешься.
Прош замолчал, видимо, что-то обдумывая, и вновь подал голос:
– Если мы раскрыты, то скорее всего взрыв невозможен.
– Скорее всего, – подтвердил Егор.
– И как же тогда?
– Что-нибудь придумаем, – без особого беспокойства отозвался Егор, – поменьше говори, силы только на болтовню теряешь. Конечно, ты прав. Сейчас за нами следом двинется, если уже не двинулась, целая армия сыскарей. С разным спецоборудованием, с собаками… Не сомневаюсь, бомбу они наверняка обнаружат. Так что твоя работа – коту под хвост!
– Новую изготовлю, – заявил Прош.
– Не сомневаюсь, а ты спрашиваешь – почему не пристрелил. Ты еще нужен, легионер, ты еще нужен… Так, кажется, поется в вашей песенке. А, браток?
На это Прош ничего не ответил, словно не расслышал.
– Я сам мечтал вступить в Иностранный легион, – рассказывал на ходу Егор, – как же! Жизнь, полная опасностей и приключений. Весь мир перед тобой…
«Это он пытается нас успокоить, – понял причину трепа Костя. – Какой все-таки молодец! Единственный не растерялся!»
– А ты, Костярин, не хотел бы стать легионером? – спросил Егор, обращаясь к парню. – С таким боевым опытом ты наверняка подходишь Французской Республике. Подходит он, а, Прош?
Армянин буркнул нечто невразумительное.
– Вот видишь, – иронически произнес Егор, – утверждает, что сгодишься. Но я бы не советовал. Наша структура покруче легиона. Да и платят побольше. И нет этой дурацкой муштры… Так, стоп! Впереди завал… Н-да! Пролезешь? – обратился он к Прошу.
– Попробую.
– Тогда так. Первым пойдет Костя, потом ты, а уж последним я.
Костя медленно, обдирая ладони, пробирался по завалу. Он явственно слышал, как скрипел зубами от боли ползущий следом Прош. Одна рука вперед, другая прижата к боку, как учил Егор.
– Эй, Костя?! – услышал он приглушенный голос Егора.
– Ну?
– Наш друг, кажется, отключился.
Костя похолодел: ну, приехали!
– Ты вот что, – продолжал Егор, – выбирайся, потом разворачивайся и лезь назад, но уже головой ко мне. Будем полегоньку выволакивать. Другого выхода нет.
«Хорошо сказать, выволакивать, – подумал Костя, – а как это сделать, получится ли?»
Наконец он вылез из лаза и, проклиная все и вся, двинулся в обратную сторону. Даже фонариком воспользоваться не представлялось возможным. От боли раскалывалась голова, горло и легкие забило пылью, ни о чем другом он уже не думал, в мозгу только тупо раздавалось: «ползи! ползи! ползи!». Костя закусил нижнюю губу и, превозмогая себя, продвигался вперед. Наконец рука наткнулась на голову Проша.
– Где ты?! – крикнул Егор.
– Тут, – Костя хотел крикнуть в ответ, но язык не слушался, однако Егор все же расслышал.
– Хватай его за куртку, нет, лучше за руку, а я буду подталкивать сзади.
Костя исполнил требуемое. Прош находился в беспамятстве и только непрерывно стонал. Пятясь как рак, помогая себе ногами, сантиметр за сантиметром он тянул за собой Проша. Сколько это продолжалось – час, два, Костя не мог бы сказать, он полностью потерял счет времени. Бесчувственное тело наконец было извлечено из лаза, а следом показался Егор. Он рухнул рядом с распростертым армянином и минут пятнадцать лежал без движения. Наконец поднялся.
– Да! – произнес он, – дела! А может, нужно было его… того?
Костя промолчал.
– Нет, дружок, так не пойдет! – произнес он, обращаясь к Косте, словно тот согласился с ним. – Бросать – последнее дело. Сегодня бросил ты, завтра бросят тебя. Это проверено. Мы вытащим Проша во что бы то ни стало. Или умрем сами.
И Костя, несмотря на почти полное отупление, вновь поразился своему товарищу. Неужели его слова не поза, не лицемерие, а действительно – от души? Или это очередной блеф?
– На-ка, съешь, – Егор протянул Косте двухцветную капсулу, – как следует разжуй и проглоти. Жаль, воды нет, но все равно постарайся. – Костя разжевал кисловатую таблетку, рот сразу же наполнился слюной, и он без труда сделал глоток. Почти тотчас же ощутил прилив сил, в голове стало светло и пусто, грудь расправилась, от ног словно отцепили жернова.
– Ну как, взбодрился?
– Ага.
– Тогда вставай, понесли его. Первый я. – Егор взвалил Проша на себя, и они медленно двинулись вперед.
Через каждые десять минут приходилось останавливаться и перекладывать нелегкую ношу с одних плеч на другие. Прош так и не очнулся.
Бесконечные лабиринты, заполненные обломками камня либо вонючей водой, осклизлые стены, снующие под ногами крысы – все слилось в сплошную однообразную ленту, которой, казалось, не будет конца.
Но все когда-нибудь кончается. Костя плохо помнил, как выволакивали бесчувственное тело на поверхность земли, как потом ехали в микроавтобусе сквозь ночную тьму. Несмотря на чудодейственную таблетку, силы снова оставили парня. Единственное, на что хватило сил, – спросить: как чувствует себя Прош.
– В беспамятстве, – лаконично отозвался Егор, – сейчас придем в нашу конуру и вызовем врача.
«Как вызовем, какого врача?» – хотел было спросить Костя, но язык плохо повиновался ему.
– Очнись, – тряхнул его Егор, – мы дома.
Костя кое-как поднялся и, не разбирая дороги, почти вслепую двинулся следом за ним. Он видел: какие-то люди подхватили раненого, понесли куда-то…
– Ты как, держишься? – спросил Егор.
Костя промычал что-то нечленораздельное.
– А то пойдем искупаемся? Нужно смыть грязь.
Костя кое-как дополз до кровати и, не раздеваясь, рухнул на нее.
– Ну, как знаешь, а я, пожалуй, окунусь.
– Давай вставай, – услышал Костя прямо над ухом, – хватит дрыхнуть!
Он приподнял голову и увидел над собой улыбающееся лицо Егора.
– Силен ты спать, – подтрунивал Егор, – уж вечер на дворе.
Костя соскочил с кровати и лишь тут обнаружил, что раздет. А ведь он бухнулся на кровать в чем был. Тотчас же ощутил сильный голод.
– Поесть бы…
– Хорошая мысль. Но на твоем месте я бы для начала принял водные процедуры. Ты как явился грязный, будто свинья, так и продрых двенадцать часов. Сходи на пруд.
– Это ты меня раздел?
– Ну а кто же! А чего тут такого, ты не девица. Иди, иди помойся, а я пока поесть приготовлю.
Костя поплелся на пруд, прихватив полотенце и мыло, окунувшись, почувствовал, как проясняется голова, и тотчас вспомнил ночные приключения. Интересно, как самочувствие армянина? Все происшедшее в подземельях сейчас казалось дурным сном. Когда он вернулся, в доме пахло только что приготовленной стряпней.
