минуту она пребывала в летаргическом сне.
— Ну, придумай что-нибудь! — нетерпеливо посоветовала Гизела. — Если уж попала в Нью-Йорк, то попытайся устроить себе настоящий праздник. Тебе это просто необходимо. Поищи старых друзей.
— У меня их нет.
— Сходи в театр. Отправляйся по магазинам. Купи себе что-нибудь.
— Я постараюсь. До свидания, Гизела.
— До свидания.
Она повесила трубку, испытывая смутное чувство горькой вины. С глаз долой — из сердца вон. Последние несколько часов она постоянно думала о Фостине. А теперь вот эта маленькая далекая фигурка все уменьшалась в размерах, уходила куда-то за горизонт ее памяти. Миссис Лайтфут была права: с отъездом Фостины все об этих сумасбродных событиях в Брере- тоне забудут через месяц. Это — один из тех незначительных, не поддающихся объяснению случаев, которые мы стараемся обойти стороной в своей повседневной, такой занятой жизни. Годы спустя кто-нибудь из нынешних учениц начнет свой рассказ перед сидящими вокруг костра в день Всех Святых друзьями: «Со мной в жизни никогда ничего странного не происходило, — вот только помню однажды, когда я была девочкой и училась в школе… Этот случай так и не получил своего объяснения. У нас была одна молодая преподавательница по театральному искусству, она…» Остальное в этом рассказе будет подернуто пленкой давнишней памяти, искажено другими, более свежими личными воспоминаниями о том, что же тогда на самом деле произошло…
Гизела вернулась в гостиную, взяла чашку с чаем и отошла с ней к окну. Алисы уже не было, исчезли и Чейз с Вайнингом. Гизела подумала, что вся троица отправилась к машине Вайнинга, чтобы хлебнуть там что-нибудь покрепче чая. Это вполне в манере Алисы…
Поднеся чашку к губам, она бросила через окно взгляд во двор, к летнем}' домику, который выглядел таким сиротливым и беззащитным на фоне обнаженных деревьев сада в этот ноябрьский вечер. Ей показалось, что в его смутном интерьере кто-то движется, но она не была в этом уверена, — слишком большое расстояние отделяло ее от дома. И вдруг темно-оранжевое пятно в саду приковало к себе ее внимание. Она поставила чашку на стол и вышла через французское окно во двор. Через несколько секунд она уже сбегала по каменным ступеням лестницы в сад.
Алиса Айтчисон лежала на земле, и ее ярко освещали лучи холодного ноябрьского солнца. Голова покоилась на последней ступеньке. Ее накрашенные губы выделялись на фоне мертвенного лица кровавым пятном. Слегка наклонясь, чтобы взять ее руку и удостовериться во всем, Гизела уже знала, была уверена в том, что Алиса мертва. Она выпрямилась и тут же почувствовала внезапный приступ тошноты. Закружилась голова. Здесь, на этом ветреном месте, она оказалась одна, наедине с трупом женщины. Так как вся школа в эти дни зубрила Эврипида, ей пришли на память такие его слова: «Какого же ужасного поступка мы вправе ожидать от этого высоко парящего, нераскаявшегося духа, гонимого отчаянием?»
Алиса играла Медею — этот высоко парящий, не знающий раскаяния дух. Только сегодня днем Алиса сообщила о своем намерении покинуть Бреретон, как женщина, гонимая отчаянием. «Тем лучше», — сказала она. Но ведь это мог быть и просто несчастный случай, пыталась убедить себя Гизела. Так и должно быть. Никто не должен догадываться, что на самом деле это — самоубийство. Ведь запросто можно наступить высоким каблуком на подол своей длинной, ползущей по земле юбки. А он разорван.
Такая идея становилась вполне вероятной. С ноги спала туфля. Она валялась каблуком вверх, недалеко от тела.
— Гизела взбежала по ступеням. Более медленным, умеренным шагом прошла по лужайке, направляясь к окну гостиной. Она прокладывала себе путь через густую толпу гостей, подошла к миссис Лайтфут и не успела еще открыть рот, как миссис Лайтфут почти неслышно зашептала:
— Где вы пропадали? Такое поведение по отношению к нашим гостям никак не назовешь цивилизованным. Я не вижу и мисс Айтчисон. Где же она?
— Простите, — Гизела тоже перешла на шепот. — Меня позвали к телефону. Когда я вернулась сюда, то случайно посмотрела в сад. Я увидела там Алису, которая лежала возле лестницы. Она была мертва.
Никогда еще у Гизелы поведение миссис Лайтфут не вызывало такого восхищения, как в эту минуту. Губы миссис Лайтфут чуть дрогнули:
— Вы уверены в этом?
— Да, я дотрагивалась до нее.
— Покажите, где она. — Миссис Лайтфут спокойно поднялась и с извиняющейся улыбкой на губах начала пробираться сквозь толпу. Когда она вышла из дома, улыбка сразу исчезла с ее лица. Спустившись на нижнюю ступеньку, она рассматривала лежавшую на земле девушку с самым непроницаемым видом. Наконец Гизела прервала тишину.
— Может, вызвать доктора? Иногда бывают случаи столбняка, который очень трудно отличить от смерти…
— Я точно определяю состояние смерти, стоит мне только взглянуть на труп, — отозвалась миссис Лайтфут. — Посмотрите на ее шею. Она сломана. Вам, конечно, известно, что это значит. К тому же, я не знаю, где в настоящий момент искать коронера или же медика-следователя.
— Вероятно, смерть наступила в результате несчастного случая, — сказала Гизела.
Миссис Лайтфут вздрогнула и внимательно посмотрела на нее:
— Другого и быть не может.
— Но, — неуверенно возразила Гизела, — существует еще и возможность самоубийства…
— Чепуха! — миссис Лайтфут была настроена решительно. — Мы не допустим никакого скандала. Естественно, будет проведено соответствующее расследование, но окончательный вердикт можно вынести уже сейчас — несчастный случай. Посмотрите на ее разорванный подол и на свалившуюся с ноги туфлю на высоком каблуке. Она поскользнулась. Здесь я не могу доверять никому, кроме своего шофера Спенсера. Ступайте к нему в гараж и попросите немедленно явиться сюда. Пусть он незаметно вынесет тело в гараж до окончания школьного вечера. Мне вовсе не хочется лицезреть обмороки моих девочек и их родителей. А это непременно случится, если они увидят труп.
— Но труп нельзя передвигать на другое место! — воскликнула Гизела. — По крайней мере до тех пор, пока его не осмотрит полиция.
— Конечно, при таких обстоятельствах…
— Могу ли быть чем-нибудь полезен? — раздался с верхней ступеньки задорный молодой голос. Обе женщины одновременно подняли головы вверх. Там стоял, глупо улыбаясь, Флойд Чейз. Гизеле показалось, что за это время миссис Лайтфут заметно постарела.
— Слишком поздно, — процедила она сквозь зубы.
Чейз спустился по ступеням.
— У кого обморок? — поинтересовался он, продолжая так же глупо улыбаться. — Боже, да это Алиса! Боже, боже, мой! — причитал он, стоя на ступеньке.
— Мистер Чейз, произошел несчастный случай, — начала объяснять ему миссис Лайтфут. — И вы можете нам помочь. Станьте наверху лестницы и никого не подпускайте к нам, пока не уберут тело. Наверное, вам не нужно объяснять, почему
