12
— Нет, пойдем мы все, — сказал Кук. — Все до одного. Мы собираемся осмотреть корабль и сделаем это вместе.
Они стояли у своих кают, вдыхая смрад судна и ощущая на себе его зловещее бремя. Кук вызвал всех в коридор и заявил, что вовсе не рад тому, чтобы кто-то из них бродил по кораблю в одиночку.
— Хочу сказать лишь, что это старая развалина. Многие палубы прогнили. Любой из вас может провалиться, и никто об этом не узнает, — объяснил он, хотя гнилые палубы вызывали у него наименьшее опасение. — Поэтому, если хотите размять ноги, обязательно берите кого-нибудь с собой.
Фабрини не возражал, Менхаус тоже. Крайчек лишь пожал плечами. Но у Сакса предложение, конечно же, вызвало ухмылку.
— Хочешь быть большим боссом, Кук, валяй, — сказал он. — Но командовать мной ты здесь не будешь.
— Господи, Сакс, — сказал Фабрини. — Делай, что тебе говорят.
— Тебя кто спрашивает, Фабрини? Я разговариваю с Куком, большим боссом. Поэтому будь добр, иди на хрен. — Он снова повернулся к Куку. — Я буду делать то, что ты сказал, если только захочу. Но если держишь меня за пленника, подумай еще раз.
Менхаус покачал головой.
— Снова начинаешь, Сакс? Мы поверили тебе и развязали, а ты снова начинаешь?
— Заткнись, толстяк, — огрызнулся Сакс. — Я буду делать, что хочу. Вот и все. К тому же, когда меня не будет рядом, у вас с Фабрини появится время, чтобы пососаться.
— Членосос, — взревел Фабрини и двинулся на Сакса.
Но не успел он подойти, как тот отступил назад и вытащил нож. Семидюймовое лезвие выглядело острым, будто Сакс наточил его на камне.
— Не заставляй меня делать глупости, Фабрини, потому что я не хочу этого.
Фабрини вытащил свой нож, и они встали друг напротив друга, сверкая глазами.
Менхаус побледнел.
Крайчек лишь улыбнулся, полагая, что драка неизбежна.
Кук, единственный не утративший трезвость ума, встал между двух дебоширов. «Браунинг» был у него за поясом, но Кук не спешил его доставать.
— Эй, вы двое, хватит. Уберите ножи. — Он перевел взгляд с Фабрини на Сакса, барабаня пальцами по рукоятке пистолета. — Я серьезно.
Оба поняли это сразу.
Они отступили назад, ножи исчезли.
— Знаешь, Сакс, у нас здесь достаточно проблем и без твоего дерьма. Хочешь гулять по этой рухляди и свернуть себе шею? Валяй. Не велика потеря. Но если еще раз наставишь на кого-нибудь нож, богом клянусь, я завалю тебя, как бешеного пса. А если думаешь, что я шучу, если думаешь, что блефую, сделай это прямо сейчас.
Сакс облизнул губы. Было видно, что он хочет вытащить нож. Хочет показать этим придуркам из чего он сделан, но он отступил. Но отступать было не в правилах у такого парня, как Сакс. И не в его планах. Но он отступил, и это наполнило его ядом. Ядом, который он приберег на потом, когда у него появится шанс использовать его. А сейчас? Нет, это была плохая мысль. Кук убил бы его. И он знал это. Кук не блефовал.
— Ладно, — сказал Сакс, — теперь, когда мы знаем, кто главный, давайте пройдемся и посмотрим, что к чему.
Крайчек продолжал улыбаться.
— Да, ничего я так не люблю, как корабли-призраки. — Он покачал головой. — Что вы хотите найти?
— Не знаю, — ответил Менхаус. — Людей, например. Может быть.
Крайчек рассмеялся.
— Людей? Людей? Здесь никого не осталось. Нет никого уже многие годы. Что-то… что-то плохое забрало этих людей. Просочилось из темных глубин и забрало их…
— Довольно, — сказал Кук.
Старый добрый Крайчек. Он мог даже Доброго Мороженщика заставить себе вены вскрыть. Что-то… что-то плохое забрало этих людей. Просочилось из темных глубин и забрало их… Да уж, именно это все сейчас хотят слышать. Господи.
— Ну, пошли, — сказал Фабрини.
Сакс нашел бочку керосина, поэтому они заправили пару ламп и отправились на прогулку.
Их находки были вполне ожидаемыми — грибок, ржавчина, кости и мусор. Вот все, что они обнаружили за полчаса, если не считать теней или далеких шорохов.
Они позволили Саксу быть проводником, потому что тот довольно неплохо ориентировался на кораблях. Все-таки, как он напоминал им неоднократно, он служил в ВМС. Сакс любил напоминать им про места, где бывал и про то, что там делал. Кук уже не испытывал к нему такое отвращение, как в начале. Конечно же, Сакс по-прежнему поразительно напоминал ему отца. Такого же неисправимого мудака, но ему уже не хотелось его убивать. Ему было даже немного жалко этого человека. Как и всех подобных ему людей, которым приходилось скрывать свою неуверенность и страх за стеной агрессивности. И осознание этого удивило Кука. В какой-то момент времени он стал другим. Ненависть сменилась странным видом жалости. Это уже что-то, верно?
Первым делом они нанесли визит в кабинет врача.
Он был весь в грязи и паутине, повсюду валялся мусор. Со стен, словно серпантин на детских именинах, свисал грибок. Мебель и стол почти полностью сгнили, как и большинство деревянных вещей на корабле. В шкафах стояли банки и бутылки с лекарствами и химикатами. Жидкости превратились в черную жижу, а порошки затвердели, как цемент. Этикетки выцвели и стали нечитаемыми. На полках лежали полуистлевшие книги и несколько пожелтевших врачебных дипломов в пыльных стеклянных рамках.
В целом, здесь не было ничего, кроме старого хлама.
— Чувствуете, какие ужасные вещи здесь произошли? — сказал Крайчек.
— Хватит болтать ерунду, — одернул его Менхаус.
Но Крайчек был прав. Пока другие рылись в шкафах с инструментами и в ящиках с крошащейся бумагой, Кук почувствовал. Ощутил этот запах. Не просто запах древности и распада, а какие-то странные остаточные воспоминания о боли, тьме и безумии. О том, что здесь произошло. Он был уверен, что это были страшные вещи, о которых не хотелось даже думать. Он знал, что оно было здесь. То, что забрало людей, заразившихся на борту «Корсунда». Можно было почти почувствовать их медленную мучительную смерть. Ужас, испытываемый ими, когда вокруг «Циклопа» все сильнее сжимались тиски неведомого зла. Они лежали на этих столах, исторгая собственные внутренности. Их невинный разум был не в силах осознать, что есть радиоактивное заражение на самом деле.
Да, здесь было много боли. И это чувствовалось.
— Глядите-ка, — сказал Фабрини. Он водрузил на стол большой деревянный сундук, сдвинув в сторону пыльную подставку с пробирками и ящик с предметными стеклами, и опрокинув высокий, латунный, покрытый зелеными пятнами микроскоп. В свете лампы закружились хлопья пыли.
Кук стряхнул с сундука налет грязи.
