Профессор оперся на трость и предложил второй бокал
Квинси.
Он не пьяница, как его отец!
— Мне не надо, спасибо.
ван Хелсинг без лишних слов поставил бокал на стол, однако в жестах его теперь чувствовалась некая холодность. Он считает меня безрассудным мальчишкой. Квинси решил, что лучше всего вернуть беседу к Басарабу.
— О Дракуле и Батори мы узнали как раз из переписки Басараба с доктором Сьюардом.
— Басараб, — повторил ван Хелсинг, смакуя каждый звук, и вновь повернулся к юноше спиной. — Холмвуд, неужели ты так ничего и не вынес из наших приключений?
На лице лорда отразилось недоумение.
— К чему вы клоните?
— Скажи, ты когда-нибудь лично встречался с этим Басарабом? — поинтересовался старик.
— Нет. Его видел только Квинси. А что?
— Изобретательный ход, — усмехнулся профессор.
У Квинси лопнуло терпение. Захотелось сию же минуту схватить старика за грудки и вытрясти из него всю правду.
— Профессор, если вы что-то знаете, скажите нам. Не держите нас во мраке неведения.
ван Хелсинг смерил юношу долгим взглядом, потом вздохнул.
— А кроме мрака, джентльмены, ничего и нет, — сказал он. — Вы уже проиграли. Для нас остался единственный путь — его.
— Чей? — не выдержал Квинси.
Словно лектор в университетской аудитории, ван Хелсинг положил морщинистую руку на лацкан пиджака, чтобы привлечь внимание слушателей. Тьма в его глазах проникала прямо в душу Квинси.
— Дракула — всего лишь титул, который он взял себе, став князем. Настоящее имя Дракулы — Владимир Басараб.
— Ты тоже слышал? — спросил Прайс, озирая взглядом небо. Полицейский экипаж мчался вперед.
Внимание констебля Марроу приковал светящийся багровый туман, который быстро сгущался и затоплял улицу.
— Что это за чертовщина?
— Смотри!
Черные тучи, низко висящие над их головами, стали сбиваться в клубок.
Марроу взвел курок.
— Мне это не нравится. Ты когда-нибудь видал красный
туман?
В голосе Прайса предательски прорезался страх:
— По-моему, это вообще не туман.
Обернувшись, Марроу увидел, что красная мгла приближается к ним и сзади, набирая скорость.
— Он будто преследует нас.
— Похоже, нам хотят перерезать дорогу. Почти как…
Прайс не успел закончить мысль. Лошади резко остановились, и обоим констеблям пришлось ухватиться за поручни на козлах, чтобы не слететь.
Чуть дальше по улице так же резко затормозил экипаж полицейского врача. Лошади принялись ржать и грызть удила, чувствуя опасность.
Прайс хлестнул поводьями.
— Но! Но! Пошли!
Однако животные ни в какую не желали сдвигаться с места. только тихонько ржали и вставали на дыбы.
Кроваво-красная мгла образовала стену перед фургоном врача. Кучер хлестал поводьями, пока лошади наконец не стали перебирать копытами.
Марроу схватил Прайса за руку.
— Нужно поскорее убираться.
Они наблюдали, как фургон исчезает за багровой завесой. У Прайса помимо воли перехватило дыхание.
Его напарник повторил уже нетерпеливей:
— Говорю же, давай убираться отсюда!
Прайс не собирался нарушать приказ.
— Возьми себя в руки! Позвольте вам напомнить, констебль Марроу, у нас есть четкие инструкции.
Внезапно раздался протяжный рев, который мог бы родиться в глотке безумного зверя с самого дна преисподней — и багровая мгла выплюнула экипаж врача вместе с ворохом лошадиных внутренностей, конечностей и голов. Сам фургон разлетелся на куски еще в воздухе; рухнувшие обломки с жутким скрежещущим звуком потащило по мостовой.
— Гони! — в панике закричал Марроу.
На этот раз ни Прайсу, ни лошадям не потребовалось второго приглашения: чудом не задев смертоносного облака, экипаж вылетел на боковую улочку и понесся прочь.
Больше Прайса не волновало, куда они направляются. Лишь бы подальше от этого места.
На повороте Котфорда и его арестантку бросило на стенку экипажа, а потом так бешено затрясло, что Мина до крови разбила голову.
— Что, черт бы вас побрал, происходит? — возмутился инспектор, наклоняясь к окну.
Ощупав ранку на лбу, Мина пожалела, что в карете нет другого окна: чутье советовало ей быть настороже. При желании она могла бы использовать свою новообретенную силу и в любой момент сбежать, однако благодаря ее аресту Котфорд отвлекся от Артура и Квинси, и у них появилось время. Интересно, удалось ли им уже найти ван Хелсинга…
При мысли о профессоре у Мины сжалось сердце. Она была рада, что старик выжил, но присланная им телеграмма всерьез ее обеспокоила. Неужели Дракула жив? Как такое возможно? Глазами Батори она видела, как он погиб. Или телеграмма — всего лишь уловка со стороны графини? Нет, исключено. Дракула не стал бы водиться с этой прогнившей насквозь женщиной и ей подобными. И все же если Дракула жив и знает о секрете Мины, то чего от него ждать?
Подумав, как сейчас рискуют Квинси с Артуром, она прониклась решимостью. Нужно вырваться из когтей инспектора. Их надо спасать.
Вдруг экипаж резко накренился, и Котфорда с Миной опять раскидало в разные стороны. На миг ей удалось заглянуть в окно; увидев багровый туман, она тут же поняла, почему карета несется во весь опор. Рассудок сковало ужасом. Кому подчиняется этот туман? Батори? Дракуле? Обоим сразу?
— Да что такое творится?! — закричал инспектор и потянулся было к двери, но, встретившись глазами с Миной, замер. Его рука метнулась к обломку катаны, предусмотрительно завернутому в платок и убранному в карман пальто.
Мина едва удержалась, чтобы не расхохотаться, настолько этот жест был нелеп. Меньше всего на свете она сейчас думала о толстом ирландце.
Внезапно сверху донесся вопль, и Котфорд ринулся к окну. Заглянув через его плечо, Мина увидела, что один из констеблей слетел с экипажа, выронив оружие. Инспектор во всю глотку заорал:
— Прайс, вы что такое делаете?! Приказываю вам остановиться!
Ответа не было. Котфорд вынул ключ и потянулся к дверному замку. Мине стало его искренне жаль. Бедняга совершенно не представлял, с чем имеет дело. Она безотчетно вцепилась ему в руку.
— Если вам дорога жизнь, не открывайте дверь!
— Чтобы я поверил хоть одному вашему слову, миссис Харкер?»
Убеждать инспектора не имело смысла. У нее были собственные заботы — и жизнь ее сына сейчас висела на волоске.
Марроу услышал хлопанье крыльев, но не успел он понять, в чем дело, как его ужалило в голову и подбросило в воздух. Констебль рухнул в грязь, от удара вывихнув плечо. Раздался хруст костей. Мелькнула страшная мысль: неужели колеса прокатили по ногам? И все же с горем пополам ему удалось подняться. Жив! Левой стороне лица стало холодно и мокро; голову ошпарило болью. По щеке потекла горячая кровь.
