Ознакомительная версия.
И снова запахло орехами и лигуструмом, греческим ладаном и сосновой хвоей. Аббат посмотрел на своего духовного сына и улыбнулся ему. Эммануэль улыбнулся в ответ, и на глаза его навернулись слёзы. Ему хотелось, чтобы отец Максимилиан благословил его, но тот неожиданно приветствовал его как священника, потом — стал медленно исчезать, точно таять в воздухе. Ригель долго смотрел на то место, где стоял его наставник. Наконец, он опомнился.
— А… Симона?
— Безвременная и мученическая кончина омоет её прегрешения. Молись о ней.
— Мне… тяжело. Я думал, что не вынесу всего этого. Мне было бы легче умереть.
— Ну, что ты, мой мальчик, — Вальяно с улыбкой обнял Ригеля за плечи, и Эммануэлю показалось, что боль его стихает, скорбь успокаивается, а душа обретает покой. — Господь никогда не шлёт человеку испытание, превышающее его силы. Непосильных бремён не бывает. Бывают ничтожества, оправдывающие свою слабость жизненными тяготами. Помни об этом. Бремя от Господа, и бремя непереносимое, только одно, — когда Он оставляет тебя. — Рафаэль Вальяно повернул к себе Эммануэля и прикоснулся тёплой ладонью к его щеке. — Но тебя, мой мальчик, видевшего благость Господа на земле живых, Он не оставит никогда.
Возвратись, душа моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя.
Ты избавил душу мою от смерти, очи мои от слёз и ноги мои от преткновения.
Буду ходить пред лицом Господним на земле живых.
Пс. 114, 9.
С описанных событий минуло десятилетие.
Судьба беззлобно посмеялась над Хамалом, больше всего боявшимся, что его сыновья будут считать его трусом. После всего случившегося он, подобно Фоме, истово уверовал, но так как женился на внучке старика Моозеса всё же не для того, чтобы читать ей по ночам «Отче наш», за минувшие годы к Эстэр три раза приглашали повитуху. И что же? Одна за другой на свет появились три дочери. Хамал, как добрый христианин, не теряет веры и надежды, особенно на этот раз, когда получил уверения отца Эммануэля, что тот неустанно молится о рождении его сына.
Молится об этом по его просьбе и Морис, через год после окончания Меровинга принявший монашество. Эстель все эти годы внимательно приглядывается к его лицу, по-прежнему завораживающему своей красотой, ища на нём следы сожаления о постриге. Но в точёных чертах Мориса — спокойная отрешённость и бестрепетная безмятежность. Его монастырь находится всего в версте от прихода Ригеля. В доме отца Эммануэля, где стены увиты виноградом, а в зале у камина стоит прекрасная статуя Христа работы Богара де Нанси, он — всегда желанный гость.
Риммон, как и собирался, женился на Эстель. По мнению Хамала, он полностью под каблуком у своей белокурой супруги, но — абсолютно счастлив. Несколько раз в году Сиррах принимает своих друзей у себя в доме, где ныне только его кабинет да библиотека не напоминают дамский будуар. Дом очищен от алхимических фолиантов, магических трактатов, тёмных портьер и философичных черепов на столах, безжалостно вышвырнутых супругой сразу же после бракосочетания. Ну, и Бог с ними, право, не спорить же по пустякам с женой, господа?
Мудрый Риммон никогда не спорит.
Его сыновья — первенец Эммануэль, близнецы Морис и Гилберт и младший, Рафаэль, не причиняют особых хлопот, а старший — любимец отца — даже сочиняет стихи!
Однако жизнь в его семействе не безоблачна. Маленькая Симона, белокурая дочурка Сирраха, в конце апреля нынешнего года была поймана матерью при попытке оседлать метлу. Нахальная летунья даже поднялась на добрых семь футов от земли! Естественно, метла, сломанная надвое, отправилась на свалку, а шестилетняя ведьма была пребольно отшлёпана. Сначала — матерью, а потом и отцом. Но сам факт, согласитесь, господа, — настораживающий!
Факт настораживающий, согласились господа, собравшиеся у него в преддверии Пасхи. Хамал задумчиво покачал головой и с опаской пожаловался друзьям, что его старшая дочурка Дебора недавно сказала ему, что не находит удачной его намерение подарить ей на день рождения коллекцию кукол. Хочет маленькое ландо и пони.
— Ну, и что тут удивительного? — не подумав, ляпнул Сиррах.
Хамал бросил туманный взгляд на друга.
— Ты думаешь, я ставил её в известность о своих намерениях?
— О, мой Бог…
Ладно, с этим ещё будет время разобраться. Но что делать с маленькой ведьмой? Достаточно ли предпринятых мер? Неверу показалось, что нет. С ним согласился и Эммануэль. В итоге он повёл малышку, свою крестницу, на местное кладбище и долго гулял с ней среди могил, повествуя об ужасных событиях, когда-то произошедших в Меровинге.
С тех пор малютка стала испуганно отскакивать от мётел и истово креститься.
Но бдительность, бдительность, господа, не должна ослабевать ни на минуту, ведь дьявол, как особо подчеркивает Апостол, постоянно panem circulus et quaerens, quem devoret[17].
Клеймо дьявола (лат.)
Изгиб лагун извивом раковин —
жемчужная метаморфоза:
как перл, Венера Адриатики
сияет телом бело-розовым.
Колеблются в водах лазурных,
трепещут в контуре неровном
вершины куполов округлых,
как девы грудь в пылу любовном.
Ладья, пристав у колоннады,
сиреневые волны вспенит.
К дворцовым розовым фасадам
по мраморным иду ступеням…
«Они, женщины — становятся Дьяволом: слабые, оробелые, дерзостные в исключительный час, бесконечно кровоточащие, плачущие, ласкающие, с руками, не ведающими правил…»
Ж. Буа, «Сатанизм и магия»
Вот шлюха! Вы же не хотите спать со мной! (нем.)
«Нет, не тебе чертей ловить в тенета!»
«Фауст», И. В. Гёте.
Отче наш (лат.)
Чем более душа уединяется и обособляется, тем более она становится способной к пониманию и постижению Творца и Господа своего.
И. Лойола. Основатель «Ордена Иисуса» (Иезуитов)
Женщина непостоянна,
Как перышко на ветру,
Меняет интонацию и мысли
Всегда милое,
Любезное лицо,
Что в слезах, что в смехе — лживо
Всегда несчастен
Тот, кто ей доверится,
Тот, кто на неё полагается — неосторожно его сердце!
Всё же никогда не почувствует
Полностью счастья,
Кто на этой груди не вкусит любви!
(Ария («песенка», канцона) герцога Мантуанского из оперы Джузеппе Верди «Риголетто» (1851) на либретто Ф. М. Пьяве.)
Ознакомительная версия.
