— Я хотел попробовать, — жалобно протянул Филипп, — проникнуть в суть его мощи. Понять…
— И как, удалось? — грустно осведомился Лоррен и плюхнулся на траву рядом с принцем.
— Почти…
Тело Гензеля превратилось в прах, осыпав Мишеля трухой. Тот тяжело поднялся на ноги, стряхнул с себя потрескавшиеся желтые кости, рассыпающиеся в пыль от малейшего прикосновения.
— Он едва не убил нас.
— И убил бы, если бы не завеса, которой скрыла нас фея, — ответил Лоррен. — Мы смогли подобраться к нему незаметно, он этого не ожидал. Есть вещи посильнее всех колдунов прошлого и настоящего…
Мишель подкрепил силы, напившись крови колдуна, но Филипп был совсем плох и не смог бы добраться до гостиницы, пока не наступил рассвет… Впрочем, времени и так не оставалось.
Они решили переждать день в логове ведьмы.
Домик был маленьким, в нем была всего одна комнатушка, загроможденная грубо сколоченной мебелью и старинной утварью. Новыми были только два неразобранных чемодана. В подполе отыскалось ветхое меховое одеяло. Лоррен уложил Филиппа, и тот еще до наступления рассвета моментально погрузился в сон. Мишель рухнул рядом и тоже уснул.
Лоррен же решил, что успеет осмотреть дом, прежде чем взойдет солнце, и поднялся наверх.
В покосившемся шкафу, под небрежно сваленной одеждой, шевалье обнаружил несколько пачек денег и увесистый мешочек с драгоценностями; все это он без раздумий сунул за пазуху. Больше ничего ценного в доме не отыскалось. В подполе, правда, стоял здоровенный сундук, набитый древними книгами, но Лоррен не стал заглядывать в них, это ему было неинтересно; следующей ночью книгами наверняка займется Филипп.
Гензель позаботился о том, чтобы обеспечить себя и сестру питанием хотя бы на первое время. Подобно той самой ведьме из сказки, которая откармливала неудачливых путников, он держал в землянке неподалеку двоих до смерти измученных и чудовищно грязных туристов. От них уже неоднократно кормились, но туристы были еще живы и даже пригодны к употреблению. Лоррен обнаружил их следующей ночью и сразу же привел одного чуть живому от слабости Филиппу. Тот был слишком голоден, чтобы церемониться, и в несколько глотков выпил всю кровь добычи. Лоррен и Мишель разделили между собой второго туриста. Трупы даже не стали прятать, оставили в той же землянке — до прибытия Стражей Штутгарта. Смерть бедолаг можно было запросто свалить на Гензеля и Гретель.
Набравшись сил, Филипп с энтузиазмом принялся разбирать магические книги из сундука. Судя по восторженным воплям, в книгах таилась масса любопытнейших сведений. Но самую интересную книгу принц обнаружил вовсе не там, а среди вещей Гензеля.
— Похоже, это его личный Гримуар, — восхитился принц. — Смотрите-ка, парень усовершенствовал заклятие Вуали! Гениально! Надо будет обязательно попробовать… Когда ты под заклятием Вуали, никто толком не может запомнить твою внешность. Ему это было нужно, он же такой красавчик был, а если ты бросаешься в глаза, трудно заставить добычу все забыть… да и со случайными свидетелями сложнее. Ох ты, а как он умеет работать со Щитами, закрывающими разум! Лоррен, я никуда не уйду отсюда, пока не прочту все!
— Мы можем взять эту книгу с собой, — напомнил Лоррен.
— Разумеется, возьмем. И все же я изучу ее здесь, пока есть время, и никто не мешает.
Мишель и Лоррен не возражали: необходимости срочно возвращаться в Москву не было. Мишелю удалось позвонить, хотя для этого пришлось взобраться на верхушку сосны. Он отчитался Князю о событиях последних дней и сообщил, что Филипп ранен, поэтому они некоторое время проведут в лесу, восстанавливаясь.
Филипп, не отрываясь, читал Гримуар всю ночь, ведь ему, наконец, представилась возможность изучить тот самый удивительный и невероятный ритуал, над которым они совсем недавно ломали головы.
— Гензель разработал его еще до того, как погибла сестра, — рассказывал он Лоррену и Мишелю. — Вероятно, всерьез опасался, что подобное может произойти. Добыл где-то оплодотворенную мандрагору и провел над ней небольшой ритуал. Заранее выкупил душу своей сестры у Вельзевула, принеся ему в жертву другого вампира. Уж не знаю, кого он выбрал для этой цели, но все у него получилось. Потом, когда Гретель в самом деле убили, Гензелю нужно было всего лишь прочесть заклинание, и Вельзевул вернул ему душу сестры, позволив заключить ее в корень мандрагоры. Но дальше было труднее. Для перемещения души из мандрагоры обратно в человеческое тело требовалось слишком много силы, и Гензель решил получить ее от четырех стихий, что вполне логично. Взять что-то, ничего не отдавая, невозможно, поэтому взамен на силу, которую он забирал у стихий, Гензель отдавал им жизненную силу людей. По одиннадцать человек каждой стихии. Хороший обмен! Цифра одиннадцать, как я всегда и говорил, здесь ключевая: одиннадцать жизней приносились в жертву в первый день новолуния, в первом часу ночи. Снова получается одиннадцать. Ну и в конце концов был проведен пятый ритуал, где сила стихий сливалась воедино и помогала колдуну произвести этот сложный маневр, — вытянуть душу вампира из его тела и переместить ее в новую мандрагору. Ту самую, ради которой Гензель убил библиотекаря. А потом, соответственно, эта сила должна была переместить душу другого вампира из мандрагоры в освободившееся тело. Старый корешок для этого не годился, Гензель предполагал, что он рассыплется в пыль. Что наверняка и произошло. Гензель просчитал все до мелочей, нигде не ошибся. Мне даже жаль, что мы его убили, он в самом деле был хорошим колдуном… Лучшим из всех, кого я знал.
— Вы слишком снисходительны к врагам, мой принц. Лично я очень доволен, что мы их уйхадакали, — усмехнулся шевалье де Лоррен.
Ночь проходила за ночью. Филипп изучал книги, найденные в сундуке. Мишель и Лоррен немилосердно скучали. Чтобы развлечься, они поохотились за рысью; это оказалось интереснее, чем охотиться на людей, хотя кровь лесной кошки была совершенно непитательной.
— Давно хотел спросить, — сказал Мишель, привалившись спиной к замшелому стволу сосны и лениво покачивая ногой тушку обескровленной рыси, — а что вы с Филиппом устроили под Новый год в Петербурге? Я возил Князю Петербурга дар в знак извинения за содеянное вами. И до сих пор интересно: что натворили-то? Ворвались в садо-мазо-гей-клуб и поразвлеклись так, что потом местные Стражи не знали, куда трупы девать?
— Ты же понимаешь, что за это нас бы казнили, — ответил Лоррен. — Или как минимум — изгнали бы. А Филиппу надоело странствовать. Только обустроил себе особнячок со всеми удобствами… Нет, конечно, на самом деле забава-то была ерундовой. Но чисто теоретически мы при этом нарушили Закон Тайны и выдали свое существование смертным. Так что пришлось Князю извиняться… Кстати, табакерка, которую послали в дар Князю Петербурга, была из личной коллекции Филиппа.
