А это означало, что здесь он не получит ничего, чего он не мог получить дома – в тысячу раз лучше.
Обрывая поцелуй и отталкивая Кальвина, Зах испытал укол сожаления. Таких, как Кальвин, он всегда считал сладкой добычей – красивый, распутный мальчик с гитарой, – и в былые времена Зах более чем рад был бы совершить ночную экскурсию по личным небесам и преисподним Кальвина.
Но нравится ему это или нет, эти дни для него позади. Он не может кинуть Тревора. Более того, даже не хочет.
– Извини, – сказал он. – Не могу.
– Конечно, можешь.
Кальвин попытался вновь прижаться к нему. Глаза у пего были безумными, дыхание – учащенным. Он, судя по всему, был возбужден почти до боли, и Зах сострадал ему. Но в клубе полно восхитительных мальчиков, буквально варящихся в собственном соку. Красивый светловолосый гитарист может выбирать сколько душе угодно.
– Нет. Не могу. Я не один, и ты это прекрасно знал.
– Эй… – Кальвин с наивозможно безразличным видом передернул плечами, но в глазах у него стояла обида. – Просто увидел, как ты смотришь, вот и все. Просто пытался проявить гостеприимство новичку в городе.
– Я знаю, что я смотрел. Конечно, я смотрел. Ты великолепен. – Взгляд Кальвина немного смягчился. – Но я с Тревором, понимаешь? Мы близки. Я люблю его.
Кальвин шмыгнул носом.
– Скор ты влюбляться, а?
– Не слишком. Потребовалось девятнадцать лет
– А ты не боишься, что он сбрендит и убьет тебя, пока ты спишь?
– Нет, – рассмеялся Зах. – Если Тревор решит убить меня, он, черт побери, приложит все усилия, чтобы я ради такого случая проснулся.
Кальвин поглядел на него с сомнением.
– Как скажешь, – выдавил он наконец. – Хочешь поцеловать меня еще раз?
– Да, – честно ответил ему Зах. – Но не собираюсь.
Проскользнув под рукой Кальвина, он оставил гитариста пялиться ему вслед. Пробираясь назад по коридору, слыша, как с каждым шагом нарастают шум и энергия клуба, он чувствовал невидимую нить своего любовника, вытягивающую его словно рыбу леска.
Зах много в жизни сделал такого, чем можно было гордиться: выжил сам по себе, начиная с четырнадцати, взламывал системы, куда никому не проникнуть, вытаскивал друзей из тюрьмы и стирал их досье.
Все это было хорошо. Но он не помнил, чтобы так хорошо чувствовал себя, приняв решение не делать что-либо.
– Я продал рассказ в “Табу”! – прокричал Тревор, стараясь перекрыть шум в баре.
Усталое лицо Кинси расплылось в широченной улыбке.
– Здорово! Ставлю коку! Черт, ставлю две коки!
Он хлопнул на стойку перед Тревором две бутылки, потом, извиняясь, поднял руку и поспешил обслужить очередь жаждущих, выстроившихся за пивом. Тревор вытащил из кармана пятерку и, пока Кинси стоял к нему спиной, тайком опустил ее в банку с чаевыми.
Зах утром дал ему пачку наличных. Так просто, на случай, если тебе понадобится что-нибудь в городе, – сказал Зах, насильно всовывая ее в руку Тревора. Когда Тревор запротестовал из-за того, сколько там было – более сотни долларов, – Зах изобразил отвращение. Деньги – это просто бумажки, то, что ты обмениваешь на нужные тебе вещи, – объявил он Тревору с выражением человека, объясняющего, что дважды два четыре. – Когда тебе нужно еще, берешь и добываешь еще. Они, возможно, не растут на деревьях, но подучить доступ к банковскому счету гораздо проще, черт побери, чем залезть на дерево.
Тревор оглядел переполненный бар, но не увидел и следа Заха. Наверное, он еще за сценой, подкуривается с группой. Тревор решил, что Зах будет не против, если он к ним присоединится. К своему удивлению, он действительно начал входить во вкус анаши. Вероятно, потому, что трава была таким необходимым компонентом биохимии Заха. Но, может, думал Тревор, он уже готов начать изменять свое сознание, а не просто расширять его.
Прихватив две бутылки коки, он начал пробираться к двери за сцену. На полпути он миновал Кальвина, который как раз шел к бару. Тревор ограничился кивком, но Кальвин, протянув руку, остановил его и наклонился, чтобы громко сказать на ухо Тревору:
– У тебя действительно сладкий дружок. Он, уж конечно, тебя любит. Лучше тебе держаться за него.
Он исчез в толпе. О чем это он? – удивился Тревор. Но Кальвин достаточно попил его крови. Терри и Эр Джи все равно лучшие, чем он, музыканты. В манере Кальвина было полно блеска и бахвальства, но ни следа – как у них – души Юга.
Тревор сам открыл себе дверь в гримерную, и вот он, Зах, – с голой грудью, мокрый как тюлень, во всем своем великолепии, делает долгую затяжку толстым ароматным косяком. Комнатка уже была забита друзьями музыкантов, но Тревора Зах увидел сразу. Передавая косяк, он задержал дым в легких, пересек комнатку, прижался губами ко рту Тревора и выдул ему в рот долгую ровную струю дыма. Паровоз.
Отставив куда-то коку, Тревор провел руками по изгибу Заховой спины. Подушечки пальцев тут же стали влажными от пота. Он поднес пальцы ко рту, ощутил на языке соль.
– Хочешь кое-куда пойти? – прошептал ему на ухо Зах.
Тревор кивнул.
Зах потянул его за дверь, повел по темному проходу, в крохотный, скудно освещенный туалет. Захлопнув дверь, они привалились к ней, лапая и сжимая, царапая друг друга и целуясь как сумасшедшие. Потом Тревор оказался на коленях на цементном полу, лизал живот Заху, зубами стягивал с него леггинсы, потом сжал тазобедренные кости Заха, как ручки.
Потребовалось всего девяносто секунд.
– О, Трев! – выдохнул, кончая, Зах. – О Господи, как нужно было, спасибо тебе, спасибо тебе…
– Не за что. – Тревор отер рот тыльной стороной ладони. – какая же ты рок-звезда без минета за сценой?
В дверь постучали.
Тревор почувствовал, как напряглось тело Заха, и поднялся на ноги. Натягивая леггинсы, Зах отступил на шаг от двери.
– Кто там?
– Мы! – ответил глуповатый хор голосов. Зах открыл дверь. В проходе с глуповато-смущенным видом стояли Терри, его подружка Виктория, Эр Джи и Кальвин.
– Извините, – начал Кальвин, – но перерыв почти закончен, и. мы подумали, что вы захотите немного вот этих.
Он протянул целлофановый пакетик, до половины полный грибами. Грибы были светло-коричневые в переливчато-синих пятнах – псилоцибин, – и от них шел крошащийся рассыпающийся земляной запах.
Тревор увидел, как рука Заха поднимается, потом Зах неуверенно оглянулся на Тревора.
– Я вообще-то грибы люблю. Ты их пробовал?
Тревор покачал головой.
– Ну… идей всяких от ни.полно, это уж точно. – Зах поглядел на Тревора, потом на пакет. – А на потом немного взять можно?
Кальвин отвел пакет.
