— Все хорошо, — сказала она ласково. — Мы спаслись. Калвер слегка расслабился и удивленно посмотрел на светлое небо.
— Жарко.
— И влажно. Почти как в тропиках. Должно быть, солнце там, за туманами, совсем рехнулось.
— Как ты думаешь, где мы?
— Совершенно уверена, что это луга адвокатской корпорации Линкольна.
— Угу, я знаю это место, — сказал Калвер, приподнявшись на локтях.
— Да, когда-то здесь было славненько. Он повернулся к Кэт, и она прочла во взгляде его немой вопрос.
— Я в порядке, — успокоила она его. — Чуть-чуть потрепана, чуть-чуть побита, но жива.
— Всем удалось выбраться?
— Не знаю точно, но думаю, да. Хотя подожди. Стрэчен не выбрался.
От нахлынувших воспоминаний его глаза сузились, как от боли.
— Значит, инженер погиб. Двое других утонули еще до того, как мы попали в шахту. И еще Фарадей. И те другие — Брайс...
— Думаю, у них не было ни шанса. Там все взорвалось еще до того, как мы добрались до вентиляционной установки. К тому же пожар...
Плечи Кэт передернула дрожь. Калвер оценивающе смотрел на девушку. Кэт всем своим существом ощутила, какой неприглядной, какой замарашкой она выглядит сейчас — в изодранной одежде, со спутанными волосами, грязной, вымазанной разной дрянью кожей. Но Калвер видел иное. Необыкновенную нежность ее лица, печаль в карих глазах. Разорванная мужская рубашка, в которую была одета Кэт, была слишком велика ей, и от этого девушка казалась маленькой, беззащитной и значительно моложе своих лет. Суровые испытания не испортили ее кожу, а грязное лицо и изодранная одежда придавали Кэт трогательный облик девочки-беспризорницы. Калвер привлек ее к себе, и они немного отдохнули в объятиях друг друга.
— Ну и что же дальше? — наконец спросила она. — Куда же мы теперь пойдем?
— Думаю, что об этом лучше спросить у Дили, — ответил Калвер. Вокруг, несмотря на продолжительный дождь, чувствовался едкий запах гари. Неподалеку на земле лежало длинное почерневшее дерево, похожее на гигантскую дубинку из древесного угля. Испарения, поднимавшиеся из земли, дополняли эту мистическую картину опустошения.
— Кажется, Дили любит секреты, — сказал Калвер, вновь повернувшись к девушке. — Это буквально написано на его лице.
— А ты не думаешь, что он забыл в этих передрягах все свои тренировки по гражданской обороне?
— Но ведь как раз для таких передряг его и тренировали! Синдром “свои и враги” действует независимо ни от чего. Я вот только боюсь, что теперь осталось больше “врагов”, чем “своих”. Но, в общем-то, это всегда так и планировалось.
— У нас есть хотя бы один шанс?
— Пока с нами Дили, шанс есть. Помнишь, я ведь только из-за него пошел на биржу Кингсвея?
— Тогда ты был ему нужен.
— При всем его коварстве, думаю, он не бросит нас. Кроме того, вряд ли ему захочется путешествовать в одиночестве по развалинам города: слишком уж велика опасность.
— Опасность?
— Крысы, например.
— Ты считаешь, что они могут выбраться наружу?
Калвер кивнул.
— Им здесь есть чем поживиться. Взгляни на этих насекомых: они стали такими от радиации, и хотя, возможно, здесь осталось для них не так уж много растительности, кругом хватает и другой пищи.
Кэт не стала спрашивать, что он имел в виду под “другой пищей”.
— Те, кому надо, ко всему приспосабливаются ловко и быстро. Что же касается крыс, то они, возможно, инстинктивно стремятся к господству. Вспомни, как они атаковали нас там, в убежище. Да, конечно они чувствуют себя неуютно при ярком дневном свете, но ведь им ничего не стоит подождать до сумерек. И тогда, как мы хорошо знаем, это уже будут взбесившиеся звери. Так что прокладывать путь через руины — занятие небезопасное: стоит только сломать ногу, и серьезной беды не миновать. Дили хорошо понимает это. Да и мне не стоит забывать о своей лодыжке.
Кэт наклонилась осмотреть раненую ногу Калвера и вздрогнула, заметив дыры, прогрызенные в его пропитанном кровью носке. Даже в верхней части высокого ботинка видны были следы укусов и кровь. Расшнуровав ботинок, она сняла его и стала осторожно скручивать с ноги Калвера искусанный носок. К счастью, опухоли на ноге не было.
— Когда же это крыса схватила тебя? Можешь вспомнить?
— Еще бы! — ответил Калвер. — Это было как раз перед тем, как мы закрыли отверстие в вентиляционной шахте. Фэрбенк помог мне отбиться.
— Надо прочистить рану.
Она вытащила из кармана измятый, но еще не использованный носовой платок.
— Я пока просто оберну его вокруг ноги, а сверху снова натяну носок, чтобы держалась повязка. Надо бы найти что-нибудь такое, чтобы промыть рану. И еще нам нужен антисептик.
— Слава Богу, что Клер постоянно давала нам лекарства от болезней, которые они разносят.
При этих словах по лицу Кэт пробежала тень: она вспомнила о страшной смерти доктора Клер.
— И ухо у тебя прокушено, Стив, — сказала она Калверу, складывая платок, чтобы сделать некоторое подобие бинта. — И еще на виске ужасная рана. Это все надо осмотреть.
Калвер потрогал раны, закрыл глаза, но тут же быстро открыл их: его мысли вдруг приобрели необыкновенную ясность. Он изумленно смотрел на окружавший их густой туман, и Кэт почувствовала, что ему страшно. Решив, что это реакция на события минувшей ночи, она быстро положила ему руку на плечо.
— Ты сделал все, что мог, для каждого из них, Стив. Пусть это тебя не мучит. В конце концов, ты не в состоянии отвечать за жизни каждого из нас.
— Знаю! — резко ответил он и отодвинулся.
Но Кэт не обиделась, а просто передвинулась вместе с ним.
— В чем дело, Стив? По-моему, ты что-то утаиваешь от меня. Клер мне говорила о чем-то таком... Там, в убежище, когда ты болел. Ты тогда все время бредил, болтал, звал кого-то... Клер считала, что ты зовешь какую-то женщину или девушку, словом, кого-то, кто значил для тебя очень много. Она, кажется, утонула? Ты никогда не говорил мне об этом, Стив, никогда, за все время, что мы находились в убежище. Может, расскажешь сейчас?
Кэт с удивлением увидела на лице Калвера улыбку, правда, горькую.
— Клер просто не поняла. Я звал не кого-то, близкого мне, и не девушку. Я звал машину.
Кэт в замешательстве уставилась на Калвера.
— Да, я звал этот проклятый вертолет. Не человека, не жену и не любовницу, а С-61, вертолет модели Сикорского. — Короткий смешок Калвера подчеркнул всю его горечь. — Я разбил эту проклятую штуку из-за своей собственной идиотской безалаберности.
Кэт успокоилась. Хотя никак не могла понять, почему это воспоминание до сих пор преследует его. Будто читая ее мысли, Калвер добавил:
