Арка, посвященная повелителю Смерти, стояла, как и прежде. Я проскакал под ней, миновав утес, и затем, обогнув мыс, поскакал к деревне и замку паши, который возвышался на скале. Я миновал деревню. От нее ничего не осталось, сохранились лишь могильные холмы из булыжников и сорной травы, а когда я приблизился к стенам замка, то обнаружил, что их словно поглотили скалы, будто их никогда и не было. Но как только я достиг вершины, где находился замок, я замер от удивления. Странные вывороченные камни мерцали в лазурном мраке, будто покрытые плесенью. Я медленно спустился. От бывшего здесь когда-то могучего величавого сооружения не осталось и следа. Кипарисы, плющ и сорная трава разрослись на заброшенных руинах. Я задавал себе вопрос, неужели это я разрушил замок, неужели я навлек на него проклятие, вонзив саблю в сердце его господина.
Я искал большой зал. Не осталось и следа от колонн и лестниц, повсюду валялись обломки, и я ощутил все возрастающее чувство безнадежности. Как раз в тот миг, когда я был близок к отчаянию, я узнал фрагмент камня, скрытого сорной травой. Он был почти уничтожен, но я различил решетку, украшенную узором Она обрамляла беседку, ведущую в храм Смерти. Я вырубил сорняки, и моему взору открылась зияющая тьма. Я стал вглядываться в нее. Там были ступени, ведущие вниз. Вход был почти полностью разрушен. Я удалил остатки плюща и стал спускаться в глубь подземелья.
Я спускался все ниже и ниже. В темноте вспыхнули факелы. Когда их пламя стало ярче и сильнее, я различил фрески на стенах, те самые, которые видел здесь, спустившись сюда впервые столько лет назад. Я остановился у входа. Там, в глубине, по-прежнему стоял алтарь. Я вдохнул тяжелый спертый воздух. И вдруг замер. Я почувствовал запах другого вампира. Что подобному существу нужно здесь? Меня охватило волнение. Осторожно я вошел внутрь.
Фигура в черном плаще стояла напротив огня. Она повернулась ко мне и подняла капюшон, закрывавший ее лицо.
— Так, значит, ты убил его, — сказала Гайдэ.
Я, казалось, молчал целую вечность, отрешенно вглядываясь в ее лицо. Оно было сухим и изборожденным морщинами, преждевременно постаревшим. И только глаза сохранили ту живость, которую я помнил. Но это была она. Это была она! Я сделал шаг вперед, протягивая к ней руки. Я рассмеялся с облегчением, радостью и любовью. Но Гайдэ, взглянув на меня, отвернулась.
— Гайдэ!
Она вновь обернулась.
— Пожалуйста, — прошептал я. Она не отвечала. Я замолчал.
— Пожалуйста, — произнес я снова. — Позволь мне обнять тебя. Я думал, что ты умерла
— А разве нет? — спросила она тихим голосом Я покачал головой.
— Мы те, кто мы есть.
— Разве? — возразила она, снова посмотрев на меня. — О Байрон, — прошептала она, — Байрон…
Слезы брызнули из ее глаз. Я никогда раньше не видел, чтобы вампир плакал. Я подошел к ней, и на этот раз она позволила обнять себя. Она начала рыдать и целовать меня, ее пересохшие губы почти с отчаянием прижимались ко мне; все еще всхлипывая, она начала бить меня в грудь кулаками.
— Байрон, Байрон, ты чувствуешь, чувствуешь, что позволил ему победить. Байрон…
Ее тело начало содрогаться от злости и рыданий, затем она вновь поцеловала меня, более настойчиво, чем раньше, и обняла меня так, словно никогда не позволила бы мне покинуть ее. Она все еще дрожала и прижималась ко мне.
Я погладил ее волосы, посеребренные сединой.
— Как ты узнала, что я буду здесь? Гайдэ смахнула слезы.
— Он рассказал мне о своих намерениях.
— Так, значит, он изначально собирался прислать меня сюда?
Гайдэ кивнула.
— Он мертв? Действительно мертв?
— Да.
Гайдэ взглянула мне в глаза.
— О да, я вижу, что это так, — прошептала она. — Ты прекрасен и юн, как и прежде.
— А ты, — спросил я, — он тоже оставил тебе свой Дар?
Она кивнула.
— Ты можешь поступить так же, как я. Ты можешь вернуть…
— Свою прежнюю красоту? — Она горько рассмеялась. — Свою юность?
Я ничего не ответил, лишь склонил голову. Гайдэ отступила
— Я стараюсь не пить человеческую кровь, — сказала она.
Я нахмурился и с недоверием посмотрел на нее. Гайдэ улыбнулась мне. Она распахнула свой плащ. Это было сморщенное, иссохшее тело старухи, местами почерневшее.
— Иногда, — сказала она, — я пила кровь ящериц и других животных. Однажды это был турок, который пытался убить меня. Но других…
Я с ужасом посмотрел на нее.
— Гайдэ…
— Нет! — внезапно выкрикнула она. — Нет! Я не вурдалак! Я не вампир!
Она задрожала и сжала грудь, словно желая разорвать свою плоть. Я попытался прикоснуться к ней, но она отстранилась.
— Нет, нет, нет…
Ее голос затих, но в горящих глазах не было ни слезинки.
— Но паша, — прошептал я, — он был убийцей, он был турок.
Гайдэ расхохоталась ужасным, раздирающим душу смехом.
— Неужели ты так и не понял? — спросила она.
— Что?
— Он был моим отцом. — Она дико посмотрела на меня. — Моим отцом! Плоть от плоти, кровь от крови.
Она посмотрела на меня и снова задрожала. Она отступила назад, и теперь ее голову обрамляла огненная стена.
— Я не могла, — прошептала она, — я не могла! Не имеет значения, что он сделал, я не могла, не могла! Ты понимаешь? Разве я могла пить кровь собственного отца? Человека, который даровал мне жизнь?
Она рассмеялась.
— Ну конечно, я забыла, ты — то самое создание, которое убило собственного ребенка. Я с ужасом посмотрел на нее.
— Я никогда не знал, — произнес я наконец.
— О да.
Она откинула назад волосы.
— Он воспитал меня. Он всегда был отцом для своих крестьян. Но я была другой. По какой-то причине я тронула его сердце. Возможно, он даже по-своему любил меня. Он оставил меня в живых. Конечно, он использовал меня, но оставил в живых. Свою дочь. Свою возлюбленную дочь.
Она улыбнулась.
— Много лет назад он намеревался отдать меня тебе. Не правда ли, как странно? Ты должен был стать его преемником, а я твоей невестой-вампиром. Неудивительно, что он был очень огорчен, когда узнал, что мы упорхнули от него.
Я перевел дух.
— Он сам рассказал тебе это?
— Да. Но прежде он… — Ее голос затих. Она крепко обхватила себя за плечи и начала раскачиваться из стороны в сторону. — Но прежде он сделал меня монстром.
Я взглянул в ее горящие глаза вампира.
— Но после этого? — спросил я и отчаянно замотал головой, не желая верить. — Ты никогда не пыталась преследовать меня?
— Ода.
От ее слов веяло холодом. Он обжигал мое сердце.
— Я никогда не видел тебя.
— Неужели?
— Это правда.
— Тогда, может быть, я не могла выносить твоего присутствия.
Она отвернулась и стала смотреть на огонь. Она долго наблюдала за узорами пламени, затем повернулась ко мне.
