– Я есть хочу, – сказал Клепа, стаскивая с себя рубашку. Обнажилось бледноватое тело с множеством родинок. – Штаны тоже снимать? – спросил он, неизвестно к кому обращаясь.
Инга кивнула, блеснув своими большими серыми глазами, и, что-то промычав, указала на Руса, потом на дверь в спальню, завершив все это жестом, имитирующим процесс перевязки.
– Ладно, я сам дойду, – сказал Руслан, осторожно слезая с колченогой табуретки. Припадая на больную ногу, он заковылял в комнату. Инга проследовала за ним и захлопнула дверь.
– Как вам девка, а? – плотоядно ухмыльнувшись, спросил Серый, поглядывая с сожалением в сторону двери. – Не поверите, но я хотел бы оказаться на месте Руса. Может, впердолить ей удастся. Я ж как из армии пришел, так ни-ни…
– Дурак ты, Серый, – сказал Вадим.
– Дурак у тебя в штанах, вниз головой висит, – вмиг среагировал Серый, не заметив, как щеки Вадима вспыхнули красным.
– Интересно, грузинки хорошо трахаются? – продолжал Серый. – Я бы помял ей сиськи. Они, наверное, такие… – он задумался, подбирая нужные слова, – ну… сладенькие.
– Почему ты уверен, что она грузинка? – спросил Вадим. – Ее отец, кстати, славянин, это явно.
Однако Серый со знающим видом махнул рукой:
– В любом случае, она из этих… как их… азиаток. Вон, видали, с ног до головы в черном. И чего она себе рожу замотала… наверняка симпотная, как думаете?
Клепа пожал плечами, а Вадим сказал:
– Может, обычай такой. Например, в мусульманских странах женщины вообще никогда не снимают паранджу. Были случаи, когда жена уходила от мужа, который решил посмотреть на ее лицо после десяти лет брака вслепую.
– Да ну? – не поверил Серый, стягивая с себя куртку. – Он что, кретин? Как же он женился и не видел ее физиономию?
– Так и женился, у них так положено, – невозмутимо продолжал Вадим. – В Персидском заливе, кстати, некоторые мусульманки живут всю жизнь с закрытым лицом, и даже дети не имеют понятия, как они выглядят.
– Идиотизм какой-то, – фыркнул Клепа.
Раздеваясь, Серый тем временем наткнулся на бутылку и заметно оживился:
– Пацаны, тут еще полпузыря есть. Налетай, пока не подорожало!
– Мне здесь не нравится, – неожиданно сказал Вадим. Он еще какое-то время продолжал пристально вглядываться во мглу за окном, потом повернул к ребятам блестевшее от пота лицо и повторил:
– Не нравится. Знаете, вы будете смеяться, но я вспомнил старую арабскую поговорку: «Прежде чем войти в дом, подумай, как ты будешь оттуда выходить».
– Посмотри на эту проблему с другой стороны, – сказал Клепа, закончив с джинсами, теперь он был в одних трусах и носках. – У нас есть другой выход?
– Во, Клепыч правду говорит, – воскликнул Серый, тоже скидывая с себя одежду.
Инга показала жестом, чтобы Руслан сел на топчан, очевидно, служивший Инге или ее отцу кроватью. Он был покрыт старым покрывалом, неопределенного цвета от бесконечных стирок. Он сел, вытянув больную ногу. Девушка стала медленно водить прохладными пальцами по коже, не сводя при этом своих огромных глаз с юноши. Руслан почувствовал себя неловко. Нет, ему было приятно прикосновение женских рук, но, во-первых, он не мог понять, каким образом простые поглаживания смогут облегчить его ноющую боль, а во-вторых, он отчасти ощущал себя беззащитным от того, что лицо этой странной незнакомки было скрыто платком.
– Почему ты не открываешь лицо? Вам не позволяет обычай? – спросил он. Глаза девушки сузились, и Руслан мог только догадываться, что это означает. Возможно, улыбку. Рука ее поползла вверх по джинсам молодого человека, приближаясь к ширинке. Руслан опешил, расширенными глазами наблюдая за происходящим.
– Инга… – только и смог промолвить он, но мягкая и вместе с тем сильная ладонь девушки накрыла его промежность, пальцы ласково гладили выпирающий бугорок, который становился все больше. Она ловко раскрыла «молнию», и, прежде чем Руслан успел что-то сказать или сделать, пальцы коснулись его члена, набухающего с каждой секундой. Парень попытался отодвинуться, но, наткнувшись на смеющийся взгляд из прорези глухой паранджи, замолк. Эта девица явно знала толк в ласках.
«Женя. Женька. Женечка… что ты позволяешь с собой делать, ублюдок проклятый?» – прошипел в мозгу внутренний голос, возможно, голос его совести, но Руслан, откинувшись назад, уже не мог совладать с собой.
Он кончил неожиданно, с трудом подавив вскрик. Громадные серые глаза девушки сверкали, будто за тонированными стеклами пылали два костра. Она поднялась с топчана и стала медленно снимать с себя платье. Руслан торопливо спустил ноги вниз:
– Нет, с меня хватит. Инга, у меня есть невеста, понимаешь?
«Понимаю, – смеялись ее пронзительные глаза. – А еще я понимаю, что есть ты и я, и тебе понравилось то, что я делаю…»
Руслан неожиданно вспомнил про Вадима, и ему в голову пришла сумасшедшая мысль. Если эта девушка такая профи, то почему… почему бы не попробовать? По крайней мере, Вадим потренируется.
– Я так тебе понравился? – спросил он, торопливо застегивая ширинку. – Или тебе все равно? У нас есть друг… – Он на секунду замолк, испугавшись своих слов, потому что никогда бы в обычной жизни не поверил, если бы ему сообщили, что он будет предлагать незнакомой девушке, которая минуту назад довела его до оргазма, обслужить его приятеля. Но вот он снова заговорил, с трудом поспевая уловить смысл своих же слов:
– Он отличный парень, просто очень стесняется. Понимаешь?
Инга молча смотрела на него, в глазах плясали искорки, отображаемые дрожащим пламенем свечи.
Приволакивая больную ногу, Руслан вышел из комнаты. Инга не шелохнулась.
– Она обычная шлюха, – выдохнул юноша, плюхнувшись за стол. Он глотнул водки, и взгляд его устремился на Вадима.
– Это твой шанс, братан. Она много чего умеет, поверь, – Руслан снова глотнул. Горло немного обожгло, затем внутри стала разливаться успокаивающая теплота.
– Да ну? – не поверил Серый. – А папаня ее, значит, сутенер? Ах он старый пердун, едреныть!
Вадим внимательно смотрел на Руслана.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
Вадим облизал пересохшие губы.
– А ее отец? – Он все еще сомневался.
– Он дрова рубит, – с усмешкой сказал Клепа. Снаружи действительно был слышен гулкий стук топора. – Давай, иди. Или пойду я!
Ноздри Клепы возбужденно подрагивали, как у хищника, почуявшего дичь. Он чувствовал нарастающее возбуждение.
– Нет уж! – разгорячился Серый. – Она мне первому понравилась!
Они спорили, почти кричали, мало замечая, как воздух в доме стал более плотным, почти осязаемым. Контуры предметов стали подрагивать, свет стал ярче, желтые огненные пятнышки свечей стали трепетать как живые, словно в доме гулял сквозняк. Серый закрыл дверь на засов. Вдруг отец Инги решит проверить, чем они тут собираются заняться?
Когда Вадим скрылся в комнате, они выпили еще. Руслан с удивлением сделал вывод, что боль в ноге куда-то исчезла. И с еще большим удивлением он понял… что хочет эту чертовку во всем черном. Когда она намеревалась снять с себя свой балахон, он мельком видел, как матово блеснула кожа на ее восхитительных, ровных ногах, и теперь это приводило его в исступление.
Серый допил остатки водки и теперь вожделенно поглядывал на дверь, тяжело дыша. Он смахивал на быка-осеменителя, которого привели в коровник.
Стук снаружи не прекращался ни на минуту, словно этот бородатый мужик решил нарубить дров сразу на три года вперед. Они молчали, каждый думая о своем и при этом боясь взглянуть друг другу в лицо.
– Не дрейфь, Рус, – нарушил паузу Серый. – Вот это я называю настоящим мальчишником!
Дверь открылась, из комнаты вышел Вадим. Его немного шатало, на лице дикий симбиоз наслаждения и затаенного страха.
– Рус, у нее кровь, – озабоченно сказал он, и в то же мгновенье лицо его засияло как начищенный пятак. Он заговорщически произнес:
– У меня получилось! Представляешь? Получилось!
Руслан не верил своим глазам – он никогда еще не видел такого выражения лица у Вадима. Всегда сдержанный, элегантный, вежливый, стесняющийся собственной тени, сейчас его прямо распирало от удовлетворенной похоти, глаза возбужденно поблескивали, и больше всего в этот момент он напоминал самца орангутанга в период случки.
– Получилось, – тупо повторил Вадим, и широкая улыбка, циничная и жесткая, так не свойственная ему, заиграла на его губах.
– Ну, герой, – деловито бормотал Серый, снимая с себя трусы прямо в комнате. Воздух постепенно сгущался, как прокисшее молоко, становясь липким, уши закладывало, как в самолете, попавшем в воздушную яму, и их приглушенные голоса звучали как из закрытого гроба.
Девушка хотела встать с кровати, когда в комнату вошел Серый. Его член бесстыдно торчал, как затейливый сук на дереве, и он без слов полез к ней.
Инга затрясла головой, пятясь назад, но Серого это еще больше раззадорило.
