Слова отца напомнили Заку о случае в прошлом году, когда он подрался в школе. Мать заставила его сидеть в кабинете у директора, пока он не сказал, что извинится перед Гарри Парилло за то, что ударил его. Хотя Зак совсем не чувствовал себя виноватым. Извинения отца выглядели такими же неискренними.
– Я знаю, нам трудно снова стать семьей, – вступила в разговор мама, – но мы будем стараться.
Закари, ты хочешь что-нибудь сказать?
– Нет, – ответил Зак.
– Ладно, – проговорил отец, поднимаясь из-за стола и похлопывая Зака по плечу. – Мы же поняли друг друга?
Повисла неловкая пауза.
Наконец Зак кивнул. Потому что он действительно понимал своего отца. Он понимал, что тот хочет угодить маме, но при этом не чувствует за собой вины. Только вот Заку не становилось от этого легче простить его.
На следующий день Зак отправился на тренировку и постарался избавиться от мыслей о Поппи, Элис и своем отце. Но он играл так агрессивно, что тренер устроил ему выговор и отправил на скамью запасных до конца тренировки. Зак старался не думать об игре, которая продолжится без него. Ведь постепенно сюжетные дыры, оставшиеся после его персонажей, обрастут новыми деталями, а потом и вовсе позабудутся.
Он снова подумал о том, чтобы сбежать из дома, но чем дольше об этом размышлял, тем больше понимал, что идти ему некуда.
Его отец работал допоздна в ресторанчике, поэтому мать разрешила ему поесть пельменей на диване перед телевизором. Они почти не разговаривали, но он порой ловил ее взволнованные взгляды.
Утром Зак попросил ее подбросить его до школы на машине, а после уроков пошел домой вместе с Алексом Райосом. Дома у Алекса они поиграли в видеоигры на телевизоре с таким большим экраном, какой Заку доводилось видеть только в магазине.
На следующий день к Заку подошла Элис, пока он играл с другими ребятами в баскетбол на большой перемене, и вложила ему в руку записку. Парочка мальчишек закричали ей вслед: «К кому-то девчонка подвалила!» – она понурила плечи и обхватила себя руками, как будто шла против сильного ветра.
– Заткнитесь! – оборвал насмешки Зак, стукнув в плечо Питера Льюиса, потому что он стоял ближе всех.
– За что? – воскликнул Питер. – Я вообще молчал.
На этот раз записка была сложена квадратиком. Сверху синей ручкой было написано его имя. Когда он развернул ее, то увидел лишь три коротких предложения:
«Кое-что произошло с Королевой.
Приходи к Серебристым Холмам после школы. Это важно».
«Важно» было подчеркнуто трижды.
Глупости, убеждал себя Зак.
Он вспомнил, как ему показалось, будто глаза Королевы приоткрылись, как он и раньше чувствовал, будто она следит за ним из-под опущенных ресниц.
Но Королева была не живая, это была просто кукла, так что с ней не могло случиться ничего особенного. Просто Поппи и Элис пытаются заманить его на встречу, чтобы продолжить начатый спор. Они хотели, чтобы он вернулся в игру, но он не мог этого сделать. Ему не останется ничего другого, как рассказать им, что случилось, но он не мог заставить себя признаться.
– Что в записке? – спросил Алекс. – В любви признается, дохляк?
Зак порвал записку на мелкие клочки.
– Ерунда. Просит списать домашку по математике.
После занятий тренировки не было, но он остался торчать в школе. Он упросил тренера разрешить ему потренироваться одному в зале. И растворился в стуке мяча, скрипе кроссовок и привычном запахе навощенного пола.
Зак проснулся ночью в своей спальне и не мог понять, что же его разбудило. Сердце колотилось как бешеное, будто ему угрожала какая-то опасность и нужно было немедленно бежать. Он поморгал, привыкая к темноте. Взошедшая луна освещала комнату тусклым серебристым светом. Он уже различал привычные очертания мебели. Черная кошка потягивалась всем своим длинным изящным телом, царапая ковер когтями. Потом она подошла к нему. В ее желтых глазах отражался призрачный лунный свет.
– Что случилось? – спросил он шепотом Вечеринку и потянулся ее погладить. Она улеглась к нему под бок и принялась мурлыкать.
Тук.
Он вздрогнул, кошка зашипела – в лунном свете блеснули ее белые острые зубы – и спрыгнула с кровати. В окно стукнуло что-то маленькое и твердое.
Ему это не приснилось и не почудилось. Что-то действительно ударило по нижней створке окна, за голубыми шторами.
От внезапного порыва ветра закачались и заскрипели ветки дерева за окном. Он живо представил, как чьи-то длинные костлявые пальцы скребут по стеклу.
Когда он был совсем маленьким, то точно знал, что все чудовища подчиняются определенным правилам. Он был уверен, к примеру, что если рука или нога не свешивается с кровати, а сам ты целиком залез под одеяло и не открываешь глаз, притворяясь спящим, то тогда ни один монстр тебя не тронет. Он не мог вспомнить, с чего он это взял. Но помнил, как мама предупреждала, что он задохнется, если будет спать, накрывшись с головой. Как-то раз он заснул, высунув голову наружу, но чудовища его не тронули. После этого случая он стал еще строже соблюдать свои правила до тех пор, пока не уснул, свесив с кровати руку и ногу.
Но сейчас, когда за окном завывал ветер, ему хотелось, как в детстве, с головой залезть под одеяло и не вылезать из-под него до самого утра.
Тук. Тук.
«Это просто ветка стучит в окно», – убеждал он себя.
Или белка скачет по крыше.
Или соседская кошка хочет подраться с Вечеринкой.
Но Зак понимал, что если не выглянет в окно, то просто не сможет уснуть. Он выскользнул из постели, шлепая босыми ногами по ковру. Собравшись и сделав глубокий вдох, он отдернул штору.
На карнизе под его окном валялось несколько камешков. Потом он посмотрел вниз и увидел две темные фигуры на залитой лунным светом лужайке, которые смотрели вверх, на его окно. Он был слишком сильно напуган, чтобы закричать. Волосы незнакомцев развивались по ветру. Зак вгляделся в их запрокинутые лица и понял, что это всего лишь Поппи и Элис, а не ведьмы, призраки или зомби. Элис робко помахала ему. Поппи сжимала в кулаке горсть камушков и, казалось, была готова запустить ими в него.
Он с облегчением выдохнул и вяло помахал в ответ. Сердце перестало выпрыгивать из груди.
Поппи поманила его рукой. Она жестом велела ему спуститься.
Он вспомнил о записке, которую ему передала Элис, где слово «важно» было подчеркнуто трижды, но в голову ему не пришло ничего настолько важного, что заставило бы их тайком выбраться из дома ночью в пятницу. Если бабушка Элис обнаружит ее исчезновение, то сидеть ей в четырех стенах до конца жизни.
