Хикс наверняка знал, что я приближаюсь. Но, сказать по правде, после одиннадцати месяцев, в которые я вдоволь наглотался угольной пыли от Бостона до Сан-Франциско, меня это не волновало. Меня волновало, где достать виски, помыться и поспать. Именно в таком порядке.
И портье, мастер своего дела, прекрасно это понимал. Он поселил меня на третьем этаже. В моем номере были бар, кровать с балдахином и вид на горы. Президентский люкс. Какой-то малец притащил корыто теплой воды и забрал мою грязную одежду, чтобы почистить. Вскоре в номере появилась миловидная голубоглазая девушка. Она даже не постучала. Откупорила бутылку бурбона, взяла два бокала и предложила потереть мне спинку.
Она попросила называть ее Виолеттой, и ее, похоже, совсем не волновало ни то, что я сидел с голым задом, ни то, что я чуть не прострелил ей башку. Я ухмыльнулся и повесил пистолет с поясом на спинку кресла. Завтра наступит более чем скоро – это будет подходящий день, чтобы напрячь шерифа.
Виолетта устроилась на мне и без прелюдий взяла ситуацию в свои руки. Ей хватило ума не обращать внимания на клеймо на моем левом плече, старые швы и множество морщинистых шрамов на спине.
Мы так увлеклись делом, что я совсем забыл спросить, приходилось ли ей спать с моим приятелем по имени Рубен Хикс. Или с Томом Малленом. Или с Эзрой Слэйдом. Потом я напился, а когда проснулся – ее уже не было.
Я заметил трещину в штукатурке. Кровоточащий разлом.
– Вы по делу или отдохнуть, мистер Кёниг?
Шериф Мертаг был крупным ирландцем моего возраста, который потерял почти все свои волосы и ирландский акцент. Он сидел, выложив на грязный письменный стол правую ногу, обмотанную повязкой цвета, напоминающего гнилой фрукт. Воняло от нее так, будто у него развивалась гангрена.
– Один китаеза ударил мне по ноге киркой, так-то. Я отправил его в ад еще до того, как показался доктору Кэмпиону – тот бы ампутировал ее по самую лодыжку.
Шериф засмеялся, потирая рукавом свою тусклую звезду. Очевидно, неподалеку находилось поселение китайцев – тех, которые остались здесь и стали заниматься добычей золота, когда проложили железную дорогу на Запад. По мнению шерифа с дырявой ногой, они были скверными людишками.
Мы сидели в его тесном кабинете и пили отвратительный кофе из кофейника, который, по-видимому, кипел на плите несколько дней. В конце кабинета находились камеры – темные, как римские катакомбы. Внутри никого не было, не считая помощника шерифа по имени Леви, который спал в открытой камере, отходя от похмелья.
Я показал Мертагу помятую фотографию Хикса, сделанную во время его феерического представления в Филадельфии. На ней было изображено, как Хикс поднимает большое фортепиано себе на спину, а девушки в колготках аплодируют, стоя перед слоновьей пирамидой.
– Узнаете этого парня? На объявление о его розыске откликнулись во Фриско. Вроде бы какой-то шахтер видел его в городе. Но он не уверен. Когда я встретил этого шахтера, это был прорыв – след к тому времени уже три месяца как остыл, и мне пришлось прочесывать каждую паршивую заводь в радиусе шести сотен миль, пока мы не столкнулись с ним в салуне «Золотоискатель» и не начали травить байки.
– А кто о нем спрашивает?
– Главный.
– Барнум? Правда?
– Да, разумеется.
Я принялся скручивать папиросу.
Мертаг засвистел сквозь неровные зубы.
– Вот черт, да это же Хикс Железный человек. Да, я видел его здесь. Он приехал где-то в июне. Он называет себя Малленом и говорит, что родом из Филадельфии. Должен признать, он выглядит иначе, чем на фото. Не особо-то похож. Что он такого натворил, что заставило Пинкертона приехать в эту жопу мира?
Я чиркнул спичкой по столу и немного подождал, пока папироса хорошо разгорится. В ней была намешана марихуана с табаком. Вот, так-то лучше.
– Полтора года назад несколько убийц восточного побережья были связаны с цирком. Ритуальные убийства, пентаграммы, черные свечи, возможно, каннибализм. Мерзкие дела. Расследование привело к силачу. Копы схватили его, но никакого результата это не дало. Барнум не стал рисковать: уволил силача и сдал его в сумасшедший дом «Туевник». Там, может, и не шибко хорошо, но это всяко лучше линчевания, не так ли? Только Железный человек думал иначе. Он отплатил своему боссу, украв безделушки, которые тот коллекционировал, и быстро уехал из города.
– Готов поспорить, это были действительно ценные штуки, – заметил Мертаг.
– Для кого как. Большая часть этого хлама всплыла в местных ломбардах, антикварных магазинах и лавках ужасов. Ну, вы понимаете. Мы смогли найти все, кроме подлинного перевода «Словаря преисподней», сделанного покойным французом Колином де Планси.[21]
– Что за словарь такой?
– Книга о демонах и бесах. О чем посудачить в церкви.
– Преисподней, говорите… Помилуй, Господи. Ну, я не видел Маллена, то есть Хикса, несколько недель, но вы можете спросить о нем на ранчо «Пчела». И у Троспера в «Удлиненной винтовке». Но предупреждаю: Троспер ненавидит представителей закона. Думаю, он отсидел в тюряге. Но мы, разумеется, смогли найти понимание.
– Тогда хорошо, что я представляю не совсем закон.
– Что есть по этому парню? – Мертаг смотрел на фото, вертя его в руках.
– Хикс родился в Плимуте, – ответил я. – Его отец был священником и занимался миссионерской работой в Калифорнии – пытался спасти людей от золотой лихорадки. Я думаю, что отец сильно избил парня, и тот сбежал из дома и прибился к цирку. Оказалось, что он был уродцем, да еще и рожденным для сцены. П. Т. ездил с ним в каждый город Союза. Однажды Хикс Железный человек решил резать глотки собирателям хлама и проституткам. По крайней мере, я так считаю. Судя по документам из «Туевника», он психически болен – возможно, из-за сифилиса или еще по какой-то неизвестной причине. Возможно, из-за своей болезни он слышит голоса и хочет стать американским Джеком-потрошителем. Думает, что у бога на него особые планы. Кто знает? У него был тайник с подозрительными вещами наподобие того хлама, что он украл у Барнума, – потом все изъяли. Он исписывал поля тетрадей, но агенты до сих пор не расшифровали его записи. Затем кто-то познакомил его с прекрасным увлечением демонологией – возможно, даже его собственный отец. Сейчас это нельзя проверить, поскольку Хикс-старший умер в 67-м году и все его вещи были распроданы на аукционе. Тем не менее его сынишка попадает в уютную клинику с помощью команды Барнума. Потом сбегает оттуда, ну а остальное я вам уже рассказал.
– Черт возьми, какая очаровательная история.
Мы пили кофе и слушали, как дождь с глухим стуком барабанит по крыше. Наконец Мертаг подошел к тому, что, похоже, мучало его с тех пор, как он узнал мое имя.
