Ознакомительная версия.
— Димочка, не надо, — одновременно с ней прошептала Оксана.
Артемка еще вздрагивал, неслышно рыдая в ее плечо, Буран тихонечко рычал под столом.
В два шага Димка приблизился к деду. Ружье, которое он держал в руках, нацелилось на старика.
— Отвечай, что там? Отвечай, дед… — он покачал головой. — На кону здоровье моей семьи, я на все готов.
— Хозяин. — Голос Семена Акимовича был похож на треск свечки, готовой угаснуть. — Из леса. Кормилец и защитник. Мы давно уживаемся. Главное, не шуметь.
— Это животное? — не отводя от родственника стволов, Дмитрий наклонился вперед, стискивая зубы.
— Тебе лучше и не знать, внучок…
Застонав, Дима без сил упал на лавку. Ружье с глухим стуком ударило по столешнице, и снаружи незамедлительно донеслось рычание. Глухое, протяжное, долгое. Так рычат львы, которых в зоопарках сажают за решетку.
— Во что ты втянул мою семью, глупый старик? — Дмитрий обхватил голову руками, вцепившись пальцами в волосы.
— Это и моя семья, — прошептал Семен, и Дима едва сдержался, чтобы не ударить его по губам. — Если не шуметь, он уйдет к рассвету… Обещаю.
Дмитрий распрямился, оглядел присутствующих так, будто только что очнулся ото сна.
— Ну. Уж. Нет, — громко произнес он, вставая.
В этот момент ставня за спиной Оксаны отлетела — с деревянным хрустом, лязгом выдранных гвоздей, треском бьющегося стекла и скрежетом сминаемого засова из кованого двадцатимиллиметрового прутка. Отлетела в один миг, будто сделанная из картона, а ворвавшийся в избу ветер мгновенно убил все шесть свечек, погрузив комнату во тьму.
Все произошло очень быстро, Оксана даже не успела понять, что случилось. Начала поворачиваться, еще крепче прижимая к себе Артема, привстала и открыла рот в неудержимом крике, а за спиной уже зияла дыра. Что-то снаружи вырвало ставни вместе со всеми замками и оконной рамой. И теперь проем занимало нечто серое, большое, похожее на оживший туман.
Дед не пошевелился. Может, ждал чего-то, а может, просто не успел. Буран тявкнул, клацнув зубами, Машка заверещала в полный голос, Артемка поднял заплаканные глаза. Оксана продолжала вставать, а ее муж нащупывал на столе ружье.
Теперь стало ясно, что у дверей все еще горит лампа, поэтому полной темноты не получилось. В ее блеклом свете было видно, как из пролома к женщине и мальчику потянулось что-то змееподобное, длинное, размытое.
А потом время вдруг ускорилось, и Дмитрий увидел себя словно со стороны.
Как метнулся к жене, одним беспощадным и болезненным рывком отшвыривая ее в сторону. Как вздернул ружье, даже не задумавшись, что никогда из таких не стрелял. Как прицелился в нечто , занявшее весь оконный проем, и спустил курки.
В тесной комнате грохнули два выстрела, почти слившиеся в один. Заложило уши, окружаюшее пространство окутал сизый пороховой дым. Хозяин за окном заревел, звуковой волной сбив мужчину с ног, а туманное щупальце мигом втянулось обратно, исчезнув в проломе.
— Дыра, папа! Дыра! Нужно заделать дыру!
Дмитрий пришел в себя, сидя за столом. Над плечом, дергая за рукав рубахи, надрывалась Машка:
— Папочка, очнись!
Он осмотрелся, будто лунатик. Оксана лежала у печи в дальнем углу, прикрывая собой Артема. Буран выглядывал из спальни, по-прежнему скалясь. Семен так и сидел, сгорбившись, на хозяйском месте, сцепив перед собой старческие артритные пальцы. Перед Дмитрием покоилось разряженное ружье, из стволов которого еще сочился дымок.
Дима вскочил, невзирая на гул в ушах и боль в спине. Оттолкнул дочь. Подхватил тяжелый самодельный стол, будто тот был сделан из фанеры. С рычанием навалился, переворачивая его набок. Машка не обиделась — умничка. Она, казалось, осталась последней в этом помещении, кто сохранил хоть каплю рассудка. Принялась помогать, толкая громадину стола к пролому.
Навалившись на нее вдвоем, отец и дочь заслонили пролом.
— Гвозди! — крикнул Димка, обернувшись к верстаку.
— А поможет? — негромко подал голос дед, но его не услышали.
Машка скакнула к инструментам, в потемках нашаривая тяжелую банку и молоток. А потом Дмитрий начал колотить. Остервенело, уже не задумываясь над тем, что шумит или попадает себе по ногтям. Вбил сорок, а может быть, пятьдесят железных штырей, плотно пригвоздив стол к выбитому оконному проему.
И повалился навзничь без сил, ничего уже не соображая.
— Димочка, попей, тебе нужно попить… — Голос Ксанки долетал издалека, словно они общались по старинной междугородней связи. — Давай, любимый, попей.
Он осознал, что полулежит на полу. Молоток все еще покоился в его пальцах, кровавые мозоли болели, как укусы сотни пчел. Кто-то зажег пару свечей, в комнате стало светлее. В губы тыкалась холодная крынка с квасом.
Заставив себя открыть рот, Дмитрий сделал глоток, еще один. Затем забрал у жены горшок, выпил почти до дна. Желудок забунтовал, чуть не выплеснув обратно, но Дима убедил его удержаться.
— Оно… ушло? — прошептал он.
— Нет, — спокойно ответил Семен. Теперь, когда стол выдернули у него прямо из-под рук, дед сидел почти в центре комнаты, положив руки на колени. — Ты снова нашумел… не думаю, что теперь Хозяин так просто успокоится.
Дмитрий заставил себя встать. Тяжело, оставляя на досках пола кровавые разводы.
Заметил, что Артемка, не выдержав, потерял сознание и его уложили на печь. Машка заняла свое прежнее место, снова воткнув в уши наушники и бездумно уставившись вдаль невидящим взглядом. Оксана все хлопотала над мужем, влажным полотенцем протирая раны.
Тот подошел к старику, навис над ним:
— Говори… Все говори, как есть. Даже если патронов не найду, я из тебя вот этими руками правду вытрясу!
Семен Акимович поднял голову, откинул со лба длинные волосы.
— Так сказал же уже все. Шуметь не нужно было. Откуда мне, глупому, было знать, что вы такие? Громкие, с музыкой, с трактором, а не машиной? Откуда было знать, что вы приедете в незнакомое место, чтобы вести себя как дома?
Дима ударил деда. Несильно, открытой ладонью, перепачкав морщинистое лицо кровью. Сам не зная почему. То ли от злости на тупость старика, то ли потому, что тот был прав…
Семен Акимович удар принял важно, только голова на сухонькой шее мотнулась. Потер щеку, кивнул, будто одобряя поступок внука.
— И что, ты с этим под боком уже двадцать лет живешь? — Дмитрий не говорил с родственником — цедил слова сквозь зубы.
— А чего не жить-то? — тихо ответил тот. — При Хозяине всего в достатке. И скотина не болеет, и людям здоровье. Нужно только законы уважать. Чужие. Крысам, Димка, при человеке тоже неплохо живется. И сытно, и вольготно — главное, не попадаться.
Ознакомительная версия.
