Проснулся он, когда подлетали к побережью. Некоторые парни разволновались сверх меры, в том числе и его соседи. А он все ждал, когда разобьется самолет. Так и казалось, что сейчас под брюхом вспухнут облачка разрывов. Самолет не разбился.
Когда он вышел на поле, на глаза навернулись слезы. Только не из-за эмоций, просто давно не дышал родным смогом. В горле запершило, он попытался придавить кашель — очень не хотелось будить боль в груди — но ничего не вышло, его согнуло пополам. Ему казалось, что легкие лопнут. Но все обошлось. Парни из 4-й пехотной помогли добраться до военного автобуса, и в салоне он мешком рухнул на сиденье. Вдоль дороги стояли какие-то молодые идиоты с плакатами. Они размахивали руками, что-то выкрикивали, плевали и вообще были крайне похожи на стадо обезьян. Кто-то из парней на соседнем сидении, тоже десантник, года на два старше и с нашивками мастер-сержанта, прочитал вслух пару плакатов и сплюнул. Он читать не стал — какая разница? Козлы должны вымирать самостоятельно. Боль потихоньку отползала, оставалась только обида…
К тому времени, как автобус дотрюхал до местного аэропорта, в салоне остались только они с сержантом, остальные спешились по дороге.
— Когда твой рейс?
Он мотнул головой в сторону табло:
— Пара часов есть.
— И у меня минут сорок. Пойдем.
— Предкам позвоню…
Дома никого не оказалось, он тупо послушал гудки, потом спохватился и надиктовал на автоответчик.
В баре они заказали пива. Бармен служил в свое время в 187-й бригаде в Корее и угостил их бурбоном за счет заведения. Они выпили, и он оставил бармену пять баксов, чтобы поставил выпивку следующему парню из их взвода, если такого занесет сюда.
— А если нет?
— Сам пропьешь.
Он проводил сержанта, они пожали друг другу руки, и сержант улетел, сказав на прощание, чтобы поменьше обращал внимания «на этих сук, они тут сидели на жирных задницах и ни хрена не соображают». Он пообещал не обращать внимания и запоздало подумал, что они забыли познакомиться.
Обещать было легко. Проходившие мимо то и дело шипели у него за спиной какие-нибудь гадости. Он сел и стал ждать свой рейс, отгородившись от мира болью, словно стеной.
В самолете тоже вышла заминка. Его место было возле прохода, а у окна сидела молодая блондинка в цветастом платье, кресло между ними пустовало. Женщина была смутно знакома, и только минут через десять он сообразил, что это подруга Шерон О'Брайен из соседнего класса, звали ее, кажется, Джессика. Только он не ожидал, что она окажется такой взрослой. Вроде бы раньше у нее был другой цвет волос, но он не поручился бы. Он спросил ее, как дела, обрадовавшись, что хоть кто-то попался знакомый. Блондинка смерила его пустым взором и принялась истерично взывать к бортпроводнице. Оказывается, она не желала сидеть рядом с «убийцей детей». Сначала он никак не мог понять, что с ней случилось, потом ошеломленно сообразил, что она имела в виду его, и чуть было не рассмеялся. Прозвище не было для него новым, он его уже слышал. Не в первый раз и, вероятно, не в последний. Только на этот раз его произносил человек, которого он хорошо знал. Шерон потом сказала, что, вероятно, она его не узнала — как будто это что-то меняло.
Шерон встретила его в аэропорту. Он смутился — она была слишком красива. И тоже была слишком взрослой. И слишком красивой.
— Привет. Твои уехали, — улыбнулась она, забавно морща нос (вот тогда он и вспомнил ее окончательно). — А я подумала: кто-то же должен тебя встретить. С возвращением домой, Уолтер…
Сначала он решил, что этот жуткий вопль ему приснился, но он уже вскочил, уронив фотографию, которая, оказывается, так и осталась у него в руке, когда он уснул — а крик продолжался. Он в жизни не слышал ничего подобного. Это было что-то среднее между воем, скрипом и визгом. Только очень громкое…
Он ошалело помотал головой и вдруг опять увидел ее. Старуха стояла в темноте коридора и визжала, заслоняясь руками от яркого света, которого там просто не могло быть.
И тут кто-то постучал в дверь. Негромко, но достаточно требовательно. Это было уже слишком. Скиннер даже удивился мимоходом, потому что решил, что отдаст концы на месте. Он снова посмотрел в коридор. Старуха исчезла. Тогда он закрыл глаза и стал ждать, что исчезнет и тот, кто стоит за дверьми. Адреналин весело гулял в крови.
Стук повторился.
На пороге оказались вполне материальные детектив Уолтрос и его хмурый помощник. Не слишком желанные гости, но до того материальные в своем мрачном рвении исполнить долг, что Скиннер почему-то успокоился.
— Что случилось?
У обоих детективов — каменные маски вместо лиц. Знакомое выражение.
— Пожалуйста, одевайтесь и идемте с нами, — детектив Уолтрос не обманул ожиданий. — У нас к вам несколько вопросов.
Посреди ночи. Здорово.
— Что случилось?
— С вашей женой произошел несчастный случай.
Ненадолго же хватило его спокойствия…
— С ней все в порядке? — перебил он детективов, уже догадавшись, что нет.
— Кто-то столкнул ее машину с шоссе, — неохотно сказал Уолтрос. — Вам придется проехать с нами.
Сначала он долго искал в полутьме комнаты плащ, пока случайно не наткнулся на него. Потом долго не мог нашарить на столе очки. Руки тряслись. Он чуть было не смахнул со стола полупустую бутылку. Потом ему показалось, что он что-то забыл, и он так и не смог вспомнить, что именно. Что-то надо было сделать…
— Нам нужно осмотреть вашу машину, — подсказал с порога детектив.
Полицейский участок Второго округа Вашингтон, округ Колумбия 7 часов 44 минуты утра
— Как она?
— Сканирование показало гематому. Врачи делают операцию, чтобы снять давление на мозг. А Скалли пытается собрать побольше информации, — зачем-то добавил Молдер, как будто начальство это могло интересовать.
Скиннер схватил со стола плащ.
— Я должен ее увидеть, — к Скалли это отношения не имело.
— Нельзя, сэр.
— Почему? Обвинения еще не предъявили.
— Пока. Но дело стряпают убедительное.
— Вы что, считаете, что я могу так поступить с Шерон?
— Нет. Но я в меньшинстве.
— А Скалли?
— Скалли… — Молдер помолчал, прокашлялся. — Скалли не понимает, почему вы не пытаетесь защищаться.
— От чего? Да если бы я знал, что со мной произошло, то попытался бы…
Железный Винни потому и Железный, что всегда может удержать себя в руках. Даже на краю пропасти. Но, видимо, недостаточно.
— Я вообще не знаю, во что верить…
— А та старая женщина? Кто она такая? Рано или поздно это всплывет… Поймите, если вы не начнете кому-нибудь доверять, вам не светит вылезти из этой ямы ни в коем случае.
