– То есть «образец ткани» – это, по сути дела, крохотный кусочек внутреннего органа, зажатый между двух стеклянных пластинок? Я правильно понимаю?
– Ну что-то вроде этого.
– И что, так легче делать анализ?
– Конечно легче. Специальный краситель окрашивает ткань таким образом, что под микроскопом становится видна ее клеточная структура, и это значительно облегчает процедуру.
– А вы видели?
...Я видел? Что я видел? А, это она о клетках Рюдзи говорит...
Ее вопрос показался ему немного странным.
– Да. Перед тем как отправлять образцы в лабораторию, я на них, конечно же, взглянул.
– Ну и как вам показалось? – Маи подалась вперед всем телом.
– В левой коронарной артерии была закупорка. Как раз там, где артерия разветвляется. Кровь перестала поступать к сердцу, и сердце остановилось. Как я уже говорил, мы взяли кольцевидные образцы поврежденной ткани и поместили их под микроскоп. Честно говоря, результаты меня удивили. Обычно сердечный приступ, может быть, вы и сами об этом знаете, происходит из-за потери эластичности кровеносных сосудов: на внутренних стенках артерии откладывается холестерол и другие жиры, от этого артерия постепенно сужается. В конце концов какая-нибудь из образовавшихся на стенках атеросклеротических бляшек отрывается и перекрывает ток крови, в результате чего и образуется тромб. Но в случае с Рюдзи закупорка произошла совсем по другой причине. Я в этом уверен на сто процентов.
– Что у него было? – спросила Маи.
– Опухоль, – без разглагольствований ответил Андо.
– Опухоль?
– Да. Мы пока еще не выяснили, какие именно клетки образовали эту опухоль, честно говоря, до этого мне еще ни разу не приходилось видеть саркому в стенке кровеносного сосуда. Короче, у Рюдзи внутри артерии вздулась непонятная шишка, которая перекрыла ток крови.
– То есть это что-то вроде рака?
– Можно и так сказать, если вам понятней. Только вот проблема заключается в том, что раковая опухоль не развивается внутри кровеносных сосудов. Это невозможно.
– А после того как вы получите результаты анализов, станет ясно что это за опухоль и откуда она взялась?
Андо с улыбкой покачал головой:
– Если мы не обнаружим никаких дополнительных симптомов, то вряд ли узнаем причину. Несмотря на торжество научной мысли, даже в таком просвещенном мире, как наш, до сих пор существует множество болезней, причины которых неизвестны. Таких примеров довольно много, а про СПИД я уже и не говорю... Так или иначе, на данный момент нельзя с уверенностью сказать, относятся ли симптомы, обнаруженные у Такаямы, к какому-нибудь известному синдрому или нет. Андо продолжал:
– Впрочем, есть еще один вариант... возможно, что у Рюдзи был врожденный дефект коронарной артерии.
Даже человек, ничего не смыслящий в медицине, может себе представить, что с врожденной шишкой в коронарной артерии активные занятия спортом могут быть опасны для жизни.
– Но ведь Такаяма-сэнсэй... – начала было Маи.
– Знаю, знаю, – перебил ее Андо. – Рюдзи был отличным спортсменом. Он получил медаль на городской школьной олимпиаде; если не ошибаюсь, он лучше всех толкнул ядро, так?
– Да.
– Поэтому трудно поверить, что это врожденная болезнь. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, если можно. Рюдзи никогда не жаловался на боль в груди или что-нибудь в этом роде?
После того как Андо защитил диплом и начал работать, они с Рюдзи практически не общались. Разве что здоровались друг с другом, столкнувшись где-нибудь в университете, но и только. Поэтому сам он при всем желании не смог бы заметить никаких изменений в состоянии здоровья Такамы.
– Вы знаете, я была знакома с сэнсеем всего два года...
– Я понимаю. А за эти два года он вам ничего такого не говорил?
– Мне кажется, сэнсэй был очень здоровым. Гораздо здоровее других. Он даже ни разу не простудился за то время, что я его знала. К тому же, не в его характере было жаловаться. Я думаю, что даже если бы у него что-то болело, он вряд ли стал бы говорить об этом. В любом случае, я ничего такого не замечала...
– Совсем ничего? Может, все-таки что-нибудь...
– Простите, но, кажется, совсем ничего...
И тут Андо вспомнил, что это не он позвонил Маи и что встретились они вовсе не для того, чтобы он подробно отчитывался о результатах вскрытия. Это ведь она его позвала, потому что хотела рассказать о том, что произошло на квартире у Такаямы вечером в день поминок.
– Извините, я совсем забыл. Вы, кажется, хотели мне что-то рассказать.
– Да. Но знаете, я не очень уверена в том, что это имеет отношение к смерти сэнсэя... – нерешительно сказала Маи, очаровательно смутившись. Андо пристально взглянул на нее, всем своим видом показывая, что ждет продолжения.
– Десять дней назад, вечером, я ушла с поминок пораньше и поехала в Восточный Нагано, чтобы разобрать неопубликованные рукописи сэнсэя. Когда я разбирала его бумага, вдруг зазвонил телефон. Я не знала, что делать, и в конце концов ответила на звонок. Это был Асакава-сан, школьный друг сэнсэя.
– Вы с ним знакомы?
– Да, я видела его один раз. За четыре... или пять дней до смерти сэнсэя Асакава-сан приходил к нему в гости.
– И что потом?
– Он не знал, что сэнсэй умер, и я рассказала ему об этом... ну, о том, что произошло предыдущим вечером. Асакава-сан страшно разволновался и сказал, что сейчас приедет.
– Куда?
– К сэнсэю на квартиру.
– И он приехал?
– Да. Очень быстро. Гораздо быстрее, чем я думала. Он вошел в квартиру и стал ходить по комнате, заглядывая во все углы. Мне показалось, что он что-то искал. Потом спросил у меня, не заметила ли я чего-нибудь странного. Честно говоря, выглядел он ужасно, как будто его загнали в угол, и он не знает, что теперь делать. Он еще несколько раз спросил у меня, не заметила ли я чего-нибудь необычного в комнате сразу после смерти сэнсэя. А потом он сказал одну вещь, которая меня очень сильно удивила. – Маи прервалась, чтобы выпить немного воды из стакана.
– А что он сказал?
– Я запомнила каждое его слово. Он спросил: «Вы уверены, что Рюдзи ничего не сказал вам перед смертью? Например про видеокассету?»
– Про видеокассету? – переспросил Андо.
– Да. Странно, правда?
Андо подумал, что это действительно должно было прозвучать неожиданно, учитывая, что речь шла о смерти друга. Интересно, почему он спросил про видеокассету? Какое это имеет отношение к Такаяме?
– Ну хорошо. А Рюдзи говорил вам что-нибудь про видеокассету?
– Нет. Ни слова.
