— Их было больше, чем двадцать.
— Точно, я тоже заметил это.
— Я думаю, мы миновали их.
Я вздохнул и, вызывая вновь тусклый свет из моего амулета, развеял магию, которую удерживал в голове. Или попробовал развеять, во всяком случае. Я открыл глаза и моргнул несколько раз. Моя голова была похожа на один из тех телевизоров в универмаге, на котором зависла картинка, из-за чересчур долгого просмотра. Я смотрел на Мыша и Гард, но видел диких, с приплюснутой головой малков. Последствия иллюзии, которую я представлял вокруг них с таких усердием.
— У тебя есть еще одна из этих рунных штучек? — спросил я её.
— Нет.
— Нам придется быть очень изворотливыми на пути назад, — сказал я.
— Об этом пока нет нужды волноваться, — безразлично произнесла Гард, начиная идти вперед.
— Уверен, что есть. Когда у нас будет девушка, нам нужно будет выбираться вместе с ней. Господи, ты никогда ничего не читала из творчества Джозефа Кемпбелла?[9]
Она пожала одним плечом.
— Гренделькин — это сложный и тяжелый противник. Так что одно из двух, мы или умрём, или нет. Так что шансы пятьдесят на пятьдесят, что нам придется волноваться насчет малков на обратном пути. Зачем тратить на это силы, если мы еще не знаем, будет ли это необходимо?
— Можешь звать меня сумасшедшим, но я обнаружил, что когда я размышляю над серьезными вещами, например о том, как выбраться на поверхность, это делает проще управление маленькими вещами. Например, как не сбить дыхание.
Она подняла вверх руку и сказала: — Погоди.
Я, прислушиваясь, замер. Мышь, принюхиваясь к воздуху, остановился, его уши крутились, как два маленьких радара, но он не подавал знака, что заметил поблизости опасность.
— Мы близко к его логову, — прошептала она.
Я удивленно приподнял брови. Туннель выглядел точно так же, как и тот, по которому мы шли несколько минут назад.
— Откуда ты это знаешь?
— Я могу это чувствовать, — сказала она.
— Ты можешь чувствовать?
Она двинулась вперед.
— Да. Это так я узнала, что он начал передвигаться по городу.
Я усмехнулся.
— Было бы очень мило, если бы ты заранее поделилась этой информацией.
— Уже недалеко, — сказала она. — Мы должны успеть вовремя. Идем быстрее.
Я почувствовал, как мои брови поднимаются вверх. Мышь превосходил нас двоих, когда дело касалось чисто физического восприятия, но он не показывал, что обнаруживал что-то враждебное впереди. Мои собственные чувства были настроены на восприятие всех видов сверхъестественных энергий и с тех пор, как мы спустились в Преисподнюю, я держал их настороже. Я не чувствовал активности любого вида, которая могла бы ощущаться как враждебное присутствие.
Если знание — это сила, то невежество — это слабость. При моей работе, невежество может вас убить. Гард ничего не сказала про мистическую связь между ней и этой бестией, но это наиболее вероятное объяснение того, как она может ощутить его присутствие, когда я этого не мог сделать.
Проблема была в том, что подобные виды связи по определению не могут работать в один конец. Если она может чувствовать гренделькина, было бы странно, если он, в свою очередь, не мог чувствовать её.
— Ох, подожди, — сказал я. — Если это существо знает, что мы приближаемся, мы же не хотим бежать вслепую?
— Нет времени. Оно почти готово к спариванию. — Раздражение рычащими нотками скользило в её голосе, Она взяла топор наизготовку и достала из вещмешка то, что выглядело как дорожный фонарь, после чего отбросила мешок в сторону.
Затем она запрокинула назад голову и издала крик чистого, злого вызова. Звук был такой громкий, такой дикий и неукротимый и такой примитивный, что его было неожиданно услышать от человека. В нем не было слов, но это, без сомнения был вызов. В ее крике слышалась безудержная ярость, презрении к опасности, к жизни… и к смерти. Этот боевой клич пробрал меня до дрожи, а ведь он даже не был направлен в мою сторону.
Гард зажгла свет резким поворотом запястья и оглянулась на меня через плечо. Зловещие зеленые отблески играли на её лице, создавая причудливые тени. Её ледяные глаза были широко открыты, губы сжаты в бледном ободке улыбки, такой узкой, что кровь отлила от них. Ей голос вибрировал и вызывал дрожь:
— Достаточно разговоров.
Святой Шварценеггер.
Гард была психом.
Это было реакцией не на хладнокровного, здравомыслящего профессионала, которого я видел работающим на Марконе. На самом деле я никогда не видел никого из настоящих, старой закалки, берсерков. Но этот крик.… Это было как эхо, прозвучавшее через столетья из глубины веков — из древнего, жестокого мира теперь затерянного в тумане времени.
И внезапно у меня не осталось никаких проблем с тем, чтобы поверить в её возраст. Она стояла готовая сорваться в бой — слегка покачивая топор в правой руке, держа пылающую звезду патрона в левой. Гард издала другой пронзительный крик баньши, одновременно двигаясь дальше. В бессловесном крике вызова гренделькину, озвучивая свои намеренья лучше любого количества выражений: "Я иду убить тебя".
Впереди в туннеле, что-то большое, гораздо больше, чем Гард, ответило ей глубоким, грудным, басистым рёвом, который сотрясал стены: "Приди и попробуй!"
Мои колени начали дрожать. Блин, даже Мышь остановился, слегка припав к земле с ушами, прижатыми к голове, низко повисшим хвостом. Я сомневаюсь, что выглядел более бесстрашным, чем он, но я заставил свои мозги снова заработать, выплюнул прочь нервную дрожь, и поспешил за Гард.
Может быть, это была тупая идея бросаться головой вперед, но было бы еще худшей идеей стоять поблизости и ничего не предпринимать, упуская шанс воспользоваться той помощью, которую мне удалось получить. Как бы то ни было, но я согласился работать с Гард, и не мог позволить ей войти с неприкрытой спиной.
Так что я бросился сломя голову вниз по туннелю, к источнику ужасающего рёва. Мышь, более благоразумный, чем я, колебался на несколько секунд дольше, потом склонился к тому, чтобы последовать за нами. Догнав и немного опередив меня, он побежал шаг-в-шаг со мною. Мы преодолели около двадцати ярдов по туннелю, прежде чем его дыхание начало вырываться наружу в рыке чистой, откровенно враждебности, и он издал свой собственный вызов на битву.
Мда, когда ты в Киммерии,[10] надо делать так, как делают киммерийцы. Я тоже заорал. Мой крик растворился среди других эхо, блуждавших по туннелю.
Гард, бежавшая на расстоянии десяти шагов впереди меня, ворвалась в помещение. Она буквально бросила свое тело в прыжок, растворяясь в воздухе и исчезая из виду. Ушедший вниз зеленый свет осветительного патрона показал мне, что туннель заканчивался помещением размером с маленький отельный атриум.[11] Если бы Мышь не остановился и не оглянулся на меня, я бы, наверное, соскользнул с выступа прежде, чем смог затормозить. Наверняка, я бы очень хорошо смотрелся, размазанный по влажному каменному полу, который находился как минимум в тридцати футах подо мной.
