Я указал на пруд.
– Я выпью это.
Они рассмеялись.
– Попробуй, тень.
Я лег на живот и перегнулся лицом к черной воде. Поверхность пруда отступила от меня. Она отступила от моих губ… это была всего лишь тень воды… и я не мог ее пить.
Жаждай, тень… пей только там и тогда, где и когда я тебе прикажу…
Голос Дахут!
Я сказал девушкам:
– Позвольте мне отдохнуть.
Они ответили:
– Отдыхай.
Я присел на черный гагат. Девушки отодвинулись от меня, стеснились, переплели теневые руки, шептались. Хорошо было отдыхать, хотя спать мне не хотелось. Я сидел, сжимая руками колени, опустив голову на грудь. Одиночество опустилось на меня, как одеяние, накрыло меня. Девушка с сапфирными глазами скользнула ко мне. Обняла меня за плечи, прижалась ко мне.
– Когда поешь и напьешься, возвращайся ко мне.
Не знаю, долго ли я лежал у черного пруда. Но когда наконец встал, серебристых девушек не было. Вооруженный мужчина сказал, что в этой земле нет времени. Он мне понравился, этот воин. Я хотел бы, чтобы его лошадь была достаточно сильна, чтобы нести меня вместе с ним. Голод мой усилился, жажда тоже. Снова я нагнулся и попытался захватить воды из пруда. Теневая вода не для меня.
Что–то тянуло меня, тащило дальше. Серебряная нить, она сверкала, как нить живого света. Я пошел за ней.
Горы остались позади. Теперь я шел по обширному болоту. Призрачные кусты росли по сторонам опасной тропы, в них прятались теневые фигуры, невидимые, но ужасные. Они смотрели на меня, и я знал, что должен идти осторожно: неверный шаг может погубить меня.
Над болотом навис туман, серый мертвый туман, который сгущался, когда прятавшиеся существа высовывались… или устремлялись вперед по тропе, чтобы ждать моего приближения. Я чувствовал на себе их взгляды, холодные, мертвые, злобные.
Показалось небольшое возвышение, поросшее призрачными папоротниками, в них скрывались другие теневые фигуры, они толкали друг друга, теснились и следовали за мной, а я продолжал свой путь мимо призрачных кустарников. И с каждым шагом все сильнее становилось чувство одиночества, мучительнее голод и жажда.
Я миновал ворота и вышел на тропу, которая быстро расширилась, превратившись в большую дорогу. Эта дорога, извиваясь, тянулась по безграничной облачной равнине. По дороге двигались другие тени, тени мужчин и женщин, старых и молодых, тени детей и животных… но ни одной тени нечеловеческой или неземной.
Они напоминали фигуры, состоящие из густого тумана, замерзшего тумана. Они шли быстро и медленно, стояли и бежали, группами и в одиночку. Когда они обгоняли меня или я обгонял их, я чувствовал на себе их взгляды.
Казалось, они представители всех времен и народов, эти теневые люди. Тут и худой египетский жрец, на плече которого сидела теневая кошка; при виде меня она изогнула спину и беззвучно зашипела… три римских легионера, на их головах более темным туманом круглые, тесно прилегающие шлемы; проходя мимо, они подняли теневые руки в древнем приветствии.
Греческие воины в шлемах с теневыми плюмажами, теневые женщина, которых несли в носилках теневые рабы… однажды мимо прошла группа маленьких людей на волосатых маленьких пони; на спинах у людей призрачные луки, раскосые глаза смотрят на меня… а вот и тень ребенка, которая долго шла рядом со мной, протягивая руки к огненной лини, которая вела меня… тащила меня… куда?
Дорога шла все дальше и дальше. Она все более заполнялась тенями людей, и я увидел, что многие идут и навстречу мне. Потом справа от меня, на туманной равнине, начал разгораться тусклый свет… как сверкание огней святого Эльма, огней мертвых… среди монолитов.
Свет превратился в ущербную луну, которая лежала на равнине, как огромные ворота. Она бросала на равнину дорожку пепельного света, и теневые люди с дороги устремились на эту дорожку. Не все. Одна тень остановилась возле меня; с мощным телом; в конической шапке с плюмажем, с плащом, который развевался на ветру, не ощутимом для меня; этот ветер будто стремился разорвать большое тело в клочья. Человек прошептал:
– Пожиратель теней ест много.
Я повторил:
– Пожиратель теней?
И почувствовал на себе его внимательный взгляд. Он ответил голосом, в котором слышался шорох гниющих ядовитых листьев:
– Хе–хе–хе… девственник! Новорожденный в этом восхитительном мире! Ты ничего не знаешь о Пожирателе теней? Хе–хе–хе.. но это единственная форма смерти в этом мире, и те, кто устал от него, идут туда. Ты этого еще не понимаешь, потому что он еще не проявил себя полностью. Глупцы! – прошептал он яростно. – Они должны были научиться, как научился я, получать пищу в том мире, откуда пришли. Не теневую пищу… нет, нет, нет… настоящую плоть, тело и душу… душу, хе–хе–хе!
Теневая рука ухватилась за сверкающую нить и отдернулась, как обожженная… большая тень скорчилась от боли. Шелестящий голос стал злобным высоким воем.
– Ты идешь на свой брачный пир… у своей брачной постели… прекрасный стол из плоти, тела и души… из жизни. Возьми меня с собой, новобрачный; возьми меня с собой. Я многому могу научить тебя! А цена – несколько крошек с твоего стола… лишь малая доля твоей невесты.
Что–то собиралось в воротах ущербной луны; что–то сгущалось на ее сверкающей поверхности… бездонные черные тени собирались в гигантское, лишенное черт лицо. Нет, не лишенное черт: виднелись два отверстия глаз, сквозь которые пробивалось тусклое сияние. Бесформенный разинутый рот, и дергающаяся лента мертвого света высовывалась изо рта, как язык. Язык слизывал тени и уносил их в рот, и губы закрывались за ними… затем снова открывались, и снова высовывался язык…
– О мой голод! О моя жажда и мой голод! Возьми меня с собой, новобрачный… к твоей невесте. Я многому смогу научить тебя… за такую малую плату…
Я ударил бормочущую тень и бежал от ее смертоносного шепота; бежал, закрыв теневыми руками глаза, чтобы не видеть это ужасное лицо…
– Голодай, тень… кормись только там и тогда, где и когда я прикажу. Жаждай, тень… пей только там и тогда, где и когда я прикажу…
Теперь я знал. Знал, куда тянет меня серебряная нить, я рвал ее теневыми руками, но не мог разорвать. Пытался бежать назад, сопротивлялся, но она поворачивала меня и неумолимо тащила вперед.
Я знал… что нахожусь на пути к еде и питью… к своему брачному пиру… к моей невесте – Элен!
Ее тело, ее кровь, ее жизнь должны утолить мой голод и мою жажду.
К Элен!
В теневом мире посветлело. Он стал прозрачнее. В нем появились более тяжелые, темные тени. Они уплотнялись, и земля теней исчезла.
