— Дорогая? — Это была ее мать. — О, Клэр, что случилось?
Это сработало. Клэр могла справиться со всем остальным, но не с сострадательным теплым голосом матери.
Она плакала, и всё это было в перерывах между всхлипами — Шейн, Майкл, Ева, ее страх, всё это. Но в основном Шейн и то, что она боялась, что всё кончено, навсегда, всё то яркое будущее, о котором она думала, которое было так прекрасно изложено. Так или иначе, ей даже удалось ляпнуть, что она беспокоится еще и о Мирнине, что привело к потоку вопросов, на которые она не стала отвечать, но исповедь была такой приятной, Клэр выговорилась, и не было пути назад. Разговор длился не менее часа, и к его окончанию Клэр лежа ютилась на полу первого этажа, желая, чтобы мир просто засосал её вниз к самому ядру и прекратил её страдания.
Наконец, она пришла в себя достаточно, чтобы сказать:
— Прости, мам… Так зачем ты звонила?
— Я просто почувствовала, что нужна тебе, — сказала ее мама. — Это материнский инстинкт, дорогая. Приезжай домой, Клэр. Просто приезжай домой и позволь нам позаботиться о тебе. Ты пройдешь через это, я знаю. Ты очень сильная девушка. Все будет в порядке.
— Я приеду, — прошептала Клэр. — Как только смогу.
У нее здесь больше ничего не было, ради чего она могла бы остаться.
Она повесила трубку и пошла, чтобы дать Еве ее лекарство.
К вечеру Еве было достаточно хорошо, чтобы она могла поесть, хоть и не много. Клэр налила ей в чашку суп, а затем уложила обратно в кровать с тихо работающим телевизором, где шел фильм, который, она знала, нравился Еве достаточно, чтобы она могла уснуть.
Они почти не разговаривали.
Миранда вернулась примерно в то время, когда Клэр ополаскивала чашку из-под супа.
— Мне жаль, — сказала Миранда и обняла ее. Клэр обняла девушку в ответ и крупко сжала; ибо в первый раз она почувствовала, как кто-то по-настоящему простил ее и понял, что она чувствовала. — Я не могла ничего сделать. Майкл ушел; он бы ничего не сказал мне, а потом Шейн… он слишком много выпил. Это напугало меня. Я думала, он собирается сделать что-то… что-то плохое. Но нет.
Это бы напугало Клэр, если бы она видела это.
— Но Ева в порядке — это самое главное, — сказала она. — Мы… Мы все исправим. Как-нибудь.
— Это правда? — Миранда отстранилась и держалась на расстоянии вытянутой руки. — Шейн сказал… Шейн сказал, что ты была с Майклом за его спиной. Но это же неправда, верно?
— Нет. Нет, никогда!
— Я верю тебе, — Миранда взяла ее за руки и усадила за кухонный стол. — Я сделала то, что ты просила. Я вышла и попыталась слушать то, что говорили другие призраки. Я не разговаривала с ними, потому что опасно привлекать их внимание; они все еще следовали за Дженной, пытаясь говорить с ней, поэтому я смогла услышать многое.
В первый раз Клэр почувствовала прилив того, что, возможно, было надеждой.
— Ты слышала что-нибудь о Мирнине?
— Нет, — сказала Миранда. — Извини. Но я действительно слышала что-то странное; может быть, это что-нибудь значит. — Теперь надежда только слабо теплилась, но Клэр все равно кивнула. — Один из них сказал, что паук в яме под белым деревом. А другой сказал — Клэр, пойми, я действительно не уверена, что это о нем — что кто-то карабкался наверх, но солнце сожжет его.
Это не помогло. Клэр почувствовала раскаленное желание что-нибудь сломать, или пробить стену а-ля Шейн, но она знала, что это не поможет. Ничего не поможет, если она не разберется в чем-либо.
Думай, сказала она себе. Дыши. Если бы она нашла Мирнина, это было бы уже что-то. Что-то положительное во всей этой катастрофе. Что-то карабкалось. Яма под белым деревом. Он карабкается в яме под белым деревом? Это не имело никакого смысла. В Морганвилле нет белых деревьев. Был ли он в этом городе? Если нет, то она ничем не могла ему помочь.
Нет, он здесь. Думай. Думай!
Белое дерево. Это должно что-то значить. Это должна быть достопримечательность, так что это должно быть что-то, что она могла вспомнить. Но что?
— Призрак, который говорил о белом дереве, — сказала Клэр. — Ты знаешь, откуда он?
— Я думаю, он умер в Sleep Inne на окраине города. Знаешь, где это? — Клэр знала. Это было обыденным и забывающимся, и ни одного похожего дерева там не было. — Я думаю, его тело похоронено на кладбище.
Кладбище, подумала Клэр. Они отметили его первым, так как оно выглядело фотогеничным. Большое мертвое дерево, говорил Энджел. Такого поразительного цвета.
Потому что оно было мертвым, поэтому…
Глаза Клэр широко раскрылись.
— Дерево. Дерево на кладбище, оно белое, не так ли?
— Думаю, да. Оно мертвое, и кора вся очищена, поэтому оно выглядит белым.
— Так это на кладбище, — выпалила Клэр и открыла глаза. — Это должно быть там, какая-то яма. Вот где Мирнин. Он в яме, в воде. И сверху есть какая-то решетка с крестом; Дженна сказала, что видела в видении. Мир, мне нужно уйти, прямо сейчас. Ты можешь остаться с Евой?
— Я… ну, да, но ты не можешь пойти туда в темноте совсем одна!
— Я должна. Возможно, Мирнин единственный, кто остался, и кто может помочь нам пройти через всё это, а другие твои призраки сказали, что солнце сожжет его. Если он в яме в земле, то, когда взойдет солнце, он может сгореть там. Я не могу этого допустить.
— Я не могу пойти с тобой! Если пойду, другие призраки — они нападут на меня. Я должна остаться в доме. А Ева слишком больна.
— Тогда я позвоню Шейну, — ответила Клэр и достала свой телефон. Она ходила, пока он звонил, и звонил, и звонил, а потом включилась голосовая почта. Она повесила трубку и написала ему 911. Без деталей. И, наконец, после пяти долгих минут он перезвонил.
— Не вешай трубку, — сказала она. — Мне нужна твоя помощь.
— Что-то с Евой?
— Нет, — сказала она неохотно.
— Тогда нет.
— Подожди! Подожди, послушай меня. Мне нужно пойти на кладбище. Там… кое-кто в беде, Шейн. Если ты не пойдешь со мной, я пойду одна. Пожалуйста. Я знаю, ты злишься на меня, но… но начни злиться завтра. Сегодня, пожалуйста, сделай это для меня, — он молчал на другом конце провода, но она слышала его неравномерное дыхание. — Шейн, пожалуйста. Один раз.
— Кто в беде?
Она боялась, что он спросит это. Но она не собиралась лгать. Клэр закрыла глаза и сказала:
— Мирнин.
Шейн повесил трубку. Клэр вскрикнула грубым и диким звуком и яростно бросила телефон на стол. Глаза Миранды были круглыми, как блюдца.
— Вау, — сказала она. — Итак… ты не идешь?
— Нет, — сказала Клэр мрачно. — Я иду. Одна.
Катафалк Евы всё ещё был припаркован на обочине. Миранда спорила с Клэр всю дорогу до забора, но она больше не слушала. Она надела длинное кожаное пальто Евы, под ним джинсы и простую черную рубашку, взяла с собой тяжелый холщовый мешок, наполненный оружием, а также рюкзак, в котором были все виды вещей, которые могут понадобиться, даже учебники, если будет время учиться. По крайней мере, они были своего рода бумажной бронёй, которой она может заслониться от чего-то, что будет её атаковать.
